Джеффри Робинсон - Всемирная прачечная: Террор, преступления и грязные деньги в офшорном мире

Тогда Европейский союз подал совместный иск от имени 10 государств-членов и Европейской комиссии. В феврале 2002 года это дело было закрыто под тем предлогом, что уже имелся прецедент — канадское дело. Европейский союз подал апелляцию и переформулировал иск, на этот раз подчеркнув его антитеррористический аспект и направленность на борьбу с отмыванием денег, и сослался на закон «Об объединении и усилении Америки путем создания соответствующих механизмов, необходимых для борьбы с терроризмом», принятый конгрессом в ответ на события 11 сентября. В новой версии иска содержалось утверждение о том, что RJR участвует в отмывании денег. Представители ответчика пообещали, что это дело постигнет та же участь, что и предыдущие. Но Европейский союз, похоже, настроен решительно.

Между тем офшорный мир создает себе новый имидж и обещает значительно облегчить работу крупным корпорациям. Ему надоело возиться с подставными компаниями и частными банками, обслуживающими мелких жуликов и неплательщиков налогов: они доставляют слишком много неприятностей. Крупные юрисдикции — а это, в первую очередь, Гонконг, Багамы и Кайманы, — похоже, стремятся покончить с тем, что можно назвать розничным отмыванием денег, поскольку оптовая сторона этого бизнеса гораздо безопаснее и прибыльнее. Они видят свое будущее в структурировании налогов, в международном финансовом маневрировании. Речь уже больше не идет о картеле Кали, речь идет о завтрашней Enron, об обслуживании таких компаний, как Halliburton, Bechtel и Carlysle Group — огромных мультинациональных корпораций с внушительными глобальными инвестициями, которые нужно защищать от посягательств любого отдельного правительства.

Не последнюю роль в изменении политики крупных юрисдикций сыграл риск репатриации. Если проверка благонадежности оказывается недостаточно эффективной и впоследствии в офшоре всплывают наркоденьги или деньги «Аль-Каиды», его ждут серьезные неприятности. Если же всплывает дело очередной Enron, то это уже проблема самой компании.

По крайней мере в крупных офшорных юрисдикциях дни мелких жуликов сочтены (хотя, конечно, для них всегда найдется другое укромное местечко), однако для многонациональных гигантов, стремящихся спрятать свои деньги, Гонконг, Багамы и Кайманы уже расстилают ковровую дорожку.

Разумеется, крупные юрисдикции наперебой твердят о том, какое значение придают проверке благонадежности. Но то, как тасуются карты, сводит на нет все шансы на то, что проводимая ими проверка когда-либо сможет помешать табачной компании выйти на новый черный рынок, или фармацевтической компании — распределить цены на лекарства таким образом, чтобы вообще нигде не платить налоги, или страховой компании — перевести перестрахование в офшоры, чтобы избежать выплаты компенсации, или новой Ansbacher — оказывать содействие тем, кто не желает платить налоги, при этом сохраняя видимость законопослушного банка.

* * *

Офшорный мир — высококонкурентный бизнес, поэтому с учетом всего вышесказанного следует ожидать того, что, пока крупные игроки будут переходить к оптовой торговле, мелкие займутся улучшением качества своих розничных услуг. Процедура «дью дилидженс» оставила им шанс привлечь мелких и средних клиентов с уличной репутацией. Хотя далеко не всегда можно с точностью сказать, чья репутация заслуживает большего доверия.

Спросите об этом хотя бы Марка Эдварда Вэлентайна. Когда-то свой человек на Бэй-стрит, торонтском аналоге Уоллстрит, Вэлентайн родился в 1970 году в Бразилии, где его отец, Дуглас Вэлентайн, был высокопоставленным дипломатом. Дуглас Вэлентайн продолжил службу послом Канады в Саудовской Аравии и Колумбии, а Марк учился в университете Конкордия в Монреале, после окончания которого получил работу инвестиционного консультанта. В душе он был одиночкой, и его энергия трудоголика и талант делать деньги быстро превратили его в одного из популярнейших канадских интернет-брокеров. Этот факт не остался незамеченным Thomson Kernaghan (TK), во всех иных отношениях достаточно консервативной 50-летней фирмой по оказанию финансовых услуг.

Когда-то ТК процветала благодаря тому, что проводила вполне эффективные и надежные исследования в некоторых не слишком подверженных резким колебаниям областях инвестирования, таких как добыча полезных ископаемых, производство электроэнергии и машиностроение. Теперь фирма была уже старой, она потеряла былое влияние и проигрывала своим более молодым и динамичным конкурентам. Братья Кёрнагэн, управлявшие предприятием своего покойного отца, хотели вдохнуть в него жизнь, и Вэлентайн показался им весьма удачным выбором. Когда он пришел в ТК в 1994 году, он был вдвое моложе компании.

Братья Кёрнагэн не пожалели о своем решении: через год благодаря Вэлентайну компания имела широкую клиентуру и уверенно вступала в мир высоких технологий. В знак благодарности ему была подарена «Ферарри» со специальными номерами GIDDYUP. Через три года Вэлентайн зарабатывал для ТК столько денег, что партнеры согласились продать ему 25% компании и не возражали против его решения переориентироваться на компании высоких технологий. Фирма переехала из угрюмого помещения на Бэй-стрит в новый сверкающий офис в соседнем квартале, и вскоре были открыты отделения в Калгари и Ванкувере. Прошло немного времени, и число служащих увеличилось со ста до двухсот.

В 2001 году Марк Вэлентайн возглавил фирму, однако ТК уже находилась на грани банкротства: она слишком глубоко влезла в высокие технологии, где вскоре произошел обвал. К тому же Комиссия по ценным бумагам Онтарио заинтересовалась тем, как Вэлентайн финансировал некоторые сделки, и начала расследование. Особую озабоченность у нее вызывала игра под названием «смертельный штопор».

В двух словах, «смертельный штопор» представляет собой схему, используемую для того, чтобы задрать цену акций, продавая их инвесторам, не подозревающим, что игра идет против них.

Эта вариация мыльного пузыря начинается с крупной инвестиции в вяло торгуемые акции микрокапитализированной компании. Поскольку у компании нет выхода на крупных инвесторов, она готова отказаться от неограниченных варрантов. Это инструменты, гарантирующие, что через некоторое время инвестор может превратить их в акции. Но, в отличие от соглашений, которыми определяется цена акций, выдаваемых инвестору, эти инструменты фиксируют стоимость инвестиции, и это означает, что число акций может быть переменным.

Например, если объем согласованной инвестиции составляет 1 млн. долларов, а акции идут по доллару за штуку, инвестор имеет право на получение миллиона акций. Но если цена акций падает до 80 центов, инвестор получает 1,25 млн. акций. Иными словами, когда изменяется стоимость акций, изменяется и число акций, выпускаемых для покрытия суммы инвестиции.