Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6440 ( № 47 2013)

Крепкое слово - «единый». Сидит в памяти формула – «За единую и неделимую Россию», как не забываются и строчки из Государственного гимна СССР: «Единый, могучий Советский Союз». Но в преломлении к учебникам истории всё не так просто, как в отношении единого проездного на все виды городского транспорта.

Понятие это стало сейчас заметной фигурой политического языка, а сам проект – государственной кампанией. Как в былое время продовольственная программа или БАМ, ускорение и гласность, а ещё недавно – модернизация всего и вся. Наверное, поэтому о перипетиях вокруг проекта, которым интересуется даже президент страны, мы чаще узнаём не из научно-исторической или педагогической прессы, а из выпусков топовых теленовостей или ток-шоу.

Определение «единый учебник» рождает в воображении образ некоего монументального фолианта на все случаи жизни для всех школьников и для всех поголовно студентов. Единый же! Хотя, и об этом было заявлено в самом начале проекта, правильнее говорить не о «едином учебнике», где всё расписано от и до и шаг в сторону – расстрел, а о линейке учебников. Один комплект – для школы, от пятого и до выпускного класса, несколько комплектов для вузов, техникумов и училищ – в зависимости от их специализации. А вот созданы и выпущены они будут с опорой на общий концептуальный стандарт, обсуждение которого продолжается в прессе и на совещаниях – публичных и за закрытыми дверьми.

Проект, мягко говоря, сильно нервирует либеральную интеллигенцию, которая, как известно, ратует за разноголосицу мнений до той черты, за которой у неё уже не останется монополии на истину в последней инстанции. По мнению таких критиков, единый учебник – очередной шаг к авторитаризму.

Между тем проходящее (и прямо скажем, не требующее особой спешки) обсуждение стандарта показывает, что «авторитарные тенденции» не в особой чести у разработчиков «Концепции нового учебно-методического комплекса по русской истории». Скажем, среди тезисов, посвящённых истории 1960–1980-х, есть строки о диссидентах и правозащитниках. В последние десятилетия нам усердно навязывали героику диссидентского движения, но это явление наверняка требует более обстоятельного, взвешенного и объективного подхода. Как и оценка личностей, подобных А.Д. Сахарову, – надо видеть их во всей полноте.

Как, например, и главные линии брежневского двадцатилетия – международную (успехи в разрядке) и энергетическую (создание колоссальной нефтегазовой отрасли). Всё это пока намечено пунктирно. А ведь за ними не только героика и трудовой энтузиазм рабочих и инженеров, организаторов производства, мудрость советских дипломатов, но и определённые стратегические просчёты, которые сказываются до сих пор.

Невозможно обойти вниманием ещё одну важную тему. Речь о том, что не прекращаются попытки разжаловать Октябрь 1917-го, бесспорно повлиявший на весь ход мировой истории, из социальной революции в банальный политический переворот. К чему это? Ведь от бездумной и политически тенденциозной расправы над Октябрём (со всеми его трагедиями) – полшага до лживой и нежелательной для нашей страны и народа трактовки хода и исхода Великой Отечественной и всей Второй мировой войны. Ещё одна козырная карта, которая будет подарена известным силам в странах Балтии и на западе Украины, чтобы в очередной раз представить Россию жестоким оккупантом, преступным государством.

Излишнюю склонность к политкорректности проявляют пока авторы концепции в трактовке татаро-монгольского ига. Опора на разносторонний статистический материал, достижения и выводы археологической науки в концепции и вовсе не намечены.

Куцым представляется на данный момент список персоналий, о которых пойдёт речь в учебниках. Скажем, среди них можем обнаружить Полада Бюль-Бюль оглы и даже Г. Хазанова, но не отыщем, например, В. Сухомлинского, К. Шульженко, С. Образцова... Историю высокой и массовой культуры нельзя обходить, проявляя при этом взыскательность. Но творцов научно-технического прогресса и просветителей вряд ли правильно задвигать на дальний план. Похоже, что историки черпают знания о культуре и научных прорывах словно бы из глянцевых журналов. Судя по всему, мы не найдём в учебниках даже намёка на серьёзный анализ роли пролетариата в общественных процессах или выверенных рассуждений о собственности на средства производства. Всё это не тема? Долой? Забыть?

Но откуда столь некритичное приятие сиюминутной конъюнктуры? Почему историки не вправе дать объективную оценку неоднозначным процессам в современном экономическом и социальном развитии? Если, например, нарастающий (в том числе по объективным причинам) примат сервиса над производством ведёт к контрпросвещению – неужели мы обязаны мириться с этой деградацией, даже не пытаясь осмыслить её истоки и последствия? Исследование, если оно претендует на глубину и научность, не вправе слепо пропагандировать какие-то тенденции лишь потому, что они модны и сегодня у всех на слуху. Линейка учебников пишется не на один сезон и даже не на пятилетку. По крайней мере хочется, чтобы так было.

При обсуждении концепции многие журналисты и эксперты без устали спорят о Сталине, Иване Грозном, Горбачёве, Ельцине. Всё это предсказуемо.

По мнению иных, выходит, что наша история – это сплошь история тюрьмы народов на Русской земле абсолютно при всех режимах. Толерантные западники и вслед за ними их антиподы – крайние националисты – любят порассуждать о бесконечном «геноциде», о «войне с собственным народом». Но почему-то забывается, что неотъемлемое слово, сопровождающее всю русскую историю, – Победа. За ним и завоёванные пространства, и открытие новых земель, и кириллица, и Пушкин, и победные военные сражения, и просвещение народов, и свет кремлёвских звёзд, и Менделеев, и Гагарин[?]

Жизнь отдельного человека с самоощущением жертвы чаще всего ведёт к озлобленности и другим комплексам неполноценности. Зачем обрекать на подобное целый народ, который явно этого не заслуживает?

Есть выражение: «По-государственному мыслишь!» Его произносят с уважением. И впрямь, чего ждать при ослаблении государства? Раздоров, бессмысленных свар? К счастью, можно заметить, что всё-таки приходит осознание: история Отечества и просвещение – дело государственное. Хотя и претензий к проекту и ходу его обсуждения пока остаётся немало.

Теги:единый учебник истории

С 1994 года я, историк по специальности, категорически отказался обучать истории в пределах государственных программ. Массовые искажения в учебниках, изданных за счёт фонда Сороса, заполонили Украину и Россию. Надежда на честный учебник истории есть всегда, только веры многочисленным политиканам от исторической науки мало.