Александр Свободин - ДЕВОЧКА ИЗ КНИГИ ОТЗЫВОВ

Лицо музы театра, Мельпомены, меняется. Сегодня оно более мужественно и просто. Когда-то его изображали, как маску. Сегодня оно напоминает лицо задумавшегося человека, такого, которого мы часто встречаем в троллейбусе, метро, институтской аудитории, конструкторском бюро, у программного станка… Оно напоминает мне лицо роденовского «Мыслителя». Это не значит, конечно, что лицо это не улыбается; ему свойственны и юмор и гневный смех.

Итак, театр изменяется…

Когда-то мне казалось, что ответить на этот вопрос просто, стоит лишь перечислить признаки хорошего фильма, подобрать удачные примеры, и читатель тотчас все поймет. И если раньше он не слишком-то отличал хорошие фильмы от плохих или от средних, то теперь, вооруженный предложенной классификацией, станет знатоком киноискусства. А если паче чаяния, он грешил сочинением писем в редакции в которых защищал плохие фильмы, то теперь устыдится своего прошлого и будет предостерегать других. Но когда я попытался изложить эти мысли на бумаге, возникло затруднение.

Что перечислять? Признаки хорошего фильма? Но для одних эти признаки что-то значат, а для других — ничего. И потом одни и те же качества в одну эпоху — признак хорошего фильма, в другую — плохого. Так уж устроено искусство. И все-таки попробуем…

Первый признак хорошего фильма, как и всякого настоящего произведения искусства, — новизна. «Без новизны, — говорил Лев Толстой, — нет искусства». Повторение удручает, навевает скуку, расхолаживает. Следовательно, хороший фильм — этот полуторачасовой или двухчасовой рассказ на экране — должен затрагивать новые стороны жизни, такое, что до него, до этого фильма, еще не вошло в киноискусство. Предположим, появились гигантские стройки: Братская ГЭС, Красноярская ГЭС, а еще раньше Куйбышевская или Волгоградская — это такие новые обстоятельства в жизни миллионов людей, которые заметны всем, касаются каждого. Естественно, что жизнь людей на этих стройках, как еще раньше, например во время освоения целинных земель, — достойная сфера киноискусства. Как только все эти события становятся содержанием художественного фильма, так на экране появляется новизна.

Первое требование хорошего фильма как будто бы соблюдено.

Однако только начинающий зритель удовлетворится лишь такой новизной, если можно так выразиться, — новизной места действия(помните в грамматике обстоятельство места?). Ведь такую новизну может дать нам и документальное кино, и сделать это великолепно. Оно это и делает. Вспомните фильм Романа Кармена «Повесть о нефтяниках Каспия» или успех «Русского чуда» известных режиссеров из ГДР супругов Торндайк.

Впрочем, это примеры высоких достижений документальною кино, когда документальность по характеру своего воздействия на зрителя становится новой художественностью. Об этом можно вести особый разговор. Но даже средний, обычный киножурнал или короткометражный документальный фильм, если он посвящен каким-то новым местам и событиям, отвечает требованию новизны.

Но есть более сложная новизна — новизна отношений между людьми и поведения человека в новых обстоятельствах (новизна характера). Если продолжить сравнение с грамматикой — новизна образа действий. Она-то и является первым и необходимым условием хорошего художественного фильма.

А бывает и так. Гасится свет в зрительном зале, и на экране возникает невиданное. Необычные места, волнующие воображение обстоятельства. Но через некоторое время с удивлением и беспокойством замечаешь, что происходит что-то знакомое, много раз виденное. Сюжет как будто бы новый, но люди, их характеры — как назойливые родственники, что являются в гости без предупреждения.

На третьем Московском международном фестивале показывали американский фильм «Великий побег». Нет сомнения в благородных побуждениях авторов фильма, тем более что его события основаны на действительном случае и посвящен он памяти пятидесяти пленных, расстрелянных гестаповцами. Новизна возникла с первого же кадра. Устройство лагеря для английских и американских пленных, распорядок жизни в нем — одним словом, новое место действия. Но чем дальше разворачивалось само действие, тем больше походило оно на что-то невероятно знакомое. Комендант лагеря — благородный потомственный армейский служака, брезгливо относящийся к нацистам, но верный своему воинскому долгу. Где же это я его видел? Ах, это же «Бабетта идет на войну» и еще один хороший итальянский фильм — «Генерал де ла Ровере»! Да, да, то же лицо, тот же характер, да и актер тот же!..

А вот английские и американские офицеры. Мужественные, решительные, преданные друг другу, физически закаленные, ловкие… Да, да, ловкие, но где же я видел именно этуловкость? Этиголовокружительные прыжки, побеги, бешеную скачку на мотоцикле? Где я видел эти, ну, конечно, этилица? Такие открытые, такие загорелые? Ну, конечно же, фильм «Великолепная семерка». Те самые актеры, которые там изображали все и всех побеждающих ковбоев, здесь изображают все и всех побеждающих (хотя по сюжету и побежденных) военнопленных. Их поведение, их приемы проявления собственных характеров, их набор жестов и поз, их манера говорить — все это оказалось уже известным по другому фильму, как небо от земли далекому от тех обстоятельств, в которых действовали герои «Великого побега». Стало немного скучновато, потом больше, хотя напряжение событий по-прежнему держало немалую часть зрительного зала в состоянии повышенной сосредоточенности. Новизны образа действий, новизны характеров не состоялось.

Нам показывали не мужество, а скорее стандарт мужества, стандарт преданности, стандарт ловкости, стандарт физической силы. В конечном счете — не характеры, а стандарт характеров. Но фильм способен был захватить зрителя не слишком привыкшего к таким фильмам, ибо стандарт, доведенный до состояния отточенного мастерства, — это сильное оружие искусства, хотя и не первого класса.

Итак, ни новизна места действия, ни псевдоновизна характеров и взаимоотношений действующих лиц не могут заменить ту художественную новизну, которая есть первый признак хорошего фильма. Такую новизну, которую можно назвать и по-другому. Открытие.

Пример с «Великим побегом» не сложен. Такое элементарное отсутствие новизны (не места, но сущности происходящего) может быть замечено мало-мальски искушенным кинозрителем, но есть более тонко замаскированные случаи отсутствия истинной новизны. Такой фильм не только может произвести заметное впечатление на зрителя, но в известной степени выполнить свою миссию — сообщить нечто новое, пробудить нужные чувства, дать правильные с точки зрения морали оценки событиям и людям. И все-таки даже такой фильм нельзя будет признать хорошим.