Наталья Точильникова - Жизнь и судьба Михаила Ходорковского

В Чите сделали остановку у храма, где венчались декабристы. Обратили внимание на указатель к Нерчинскому руднику, где они отбывали каторгу.

Потом ехали восемь часов до Краснокаменска по совершенно разбитой трассе.

Первыми пустили адвокатов. Свидание с женой разрешили с 14 часов. За полчаса до свидания Инна Ходорковская стояла перед воротами колонии. С собой у нее было четыре китайских клетчатых баула со свежими овощами, подсолнечным маслом и сковородками, два саквояжа из кожи и маленький дамский рюкзачок. Корреспондент «Коммерсанта» поднес один из баулов и, судя по его весу, тут же поинтересовался, не набит ли он банками с черной икрой.

«Мой муж любит простую пищу из простых продуктов, – рассказала Инна Валентиновна. – Главное для него не компоненты, а чтобы было хорошо приготовлено».

«С первых дней до конца октября, примерно дней десять, администрация была совершенно лояльна к Михаилу Борисовичу, за исключением случаев с решеткой и неуведомлением родственников и адвокатов, – вспоминает Наталья Терехова. – По крайней мере, со мной разговаривали, со мной встречались. Числа 25 октября дали свидание, и к нему приехала жена. И со свиданием проблем не было. Надо отдать должное, в дальнейшем у нас тоже не было проблем со свиданиями с родственниками».

Адвокаты встретились с журналистами и рассказали о свидании с подзащитным. Ходорковский подписался на периодические издания числом наименований около сотни и просил привезти книги Соловьева, Ключевского, Александра Меня, книги по истории религии, политологии и философии, а также «Войну и мир».

Он планировал написать диссертацию по теме «Скрытая колонизация дальнего Востока со стороны Китая».

«Адвокаты отметили, что их подзащитный находится в хорошей форме, даже, пожалуй, лучшей, чем в СИЗО. «У него очень устойчивое психическое состояние», – сообщил Антон Дрель. Он сказал, что Инна Ходорковская тоже отметила этот факт во время свидания с мужем. Как сказал сам Михаил Борисович: «Впервые за два года я могу снять шапку и подставить голову солнцу»». [185]

27 октября Ходорковский передал через адвоката Антона Дреля обращение к своим сторонникам:

«С 16 октября 2005 г. я нахожусь в краю декабристов, политкаторжан и урановых рудников. В 600 км от Читы, в 6500 км от Москвы.

Кремль попытался полностью изолировать меня от страны и людей, больше того – уничтожить меня физически. Тем самым сегодняшняя власть еще раз доказала, что к открытому и честному спору со мной (и вообще к прямому разговору с настоящей оппозицией) она не готова.

Они надеются, что Ходорковского скоро забудут. Они пытаются убедить Вас, друзья, что борьба закончена. Что нужно смириться с господством своекорыстных бюрократов в России. Это неправда. Борьба только начинается.

Перед нашей страной стоят огромные задачи. Необходимо сформулировать программу развития России в 21 веке. Нужно построить заново армию и правоохранительную систему. Создать «с нуля» новое чиновничество, заинтересованное в судьбе страны и общества, а не в безудержном личном обогащении. Отказаться от гибельного пути превращения России в официальный сырьевой придаток, совершить решительный поворот в направлении новой «экономики знаний». Надо сохранить в составе России Дальний Восток и Сибирь, которые всего через несколько лет могут оказаться под контролем Китая. Необходимо восстанавливать позиции и престиж России в мире, утраченные в результате непрофессионализма, а иногда и прямого предательства.

Чтобы решить столь масштабные задачи, стране нужна новая политическая элита. Герои, а не серость. Люди отважные, честные и последовательные. Эти люди – Вы, сограждане и единомышленники. Тот, кто не боится сегодня поддерживать политических заключенных и говорить «нет» репрессивной машине криминальной бюрократии, имеет право называться Человеком – с большой буквы.

Время Героев не наступило до сих пор. Они есть, конечно. Еще не всех отстрелили, избили до полусмерти, посадили или выперли из страны. Но это не их время.

Время Героев не наступило, зато практически сразу после публикации письма, в конце октября, начались проблемы у Ходорковского.

– Михаилу Борисовичу требовалось практически ежедневное посещение адвокатов, – вспоминает Наталья Терехова, – необходимо было убедиться, что он жив и здоров. Нужно знать, не случилось ли чего, и какие проблемы. А проблемы возникали буквально ежедневно во всем и на каждом шагу.

С начала ноября на заявлении на посещение Ходорковского вдруг потребовалась подпись начальника колонии. А начальника колонии для меня не было никогда. Только он заслышит о том, что я должна подойти, и сразу закрывается в кабинете на замок, а потом внизу, на входе в административное здание, куда раньше был свободный доступ, поставили пост. Специально для Ходорковского. Дежурного посадили. Идет адвокат, и он просто не пропускает и все. И что с ним сделаешь?

Это была самая настоящая охота, когда начальник колонии бегал и прятался, чтобы только не ставить подпись на заявлении.

– Так часто бывает?

– Никогда. Я там жила бог знает сколько и ходила в эту колонию. Были случаи, когда не требовалось заявление, а только пропуск, и мне эти пропуска давали, я сама туда ходила, меня просто встречали и провожали.

– А подпись начальника всегда нужна?

– Да.

– Просто с ней не было проблем?

– Даже не надо к нему лично ходить на прием, достаточно лица, которое тебя, сопровождает. А тут надо было лично прийти, появиться, показаться и т. д.

Потом начались новые проблемы: они стали выяснять, имеется ли соглашение между мной и Ходорковским, требовали показать соглашение, что прямо запрещено законом. Наш договор с клиентом – это тайна. И какую помощь я ему буду оказывать, тоже адвокатская тайна. Поставили условие: не покажете соглашение – вообще туда не зайдете. Приходилось проявлять изобретательность и настойчивость. Это тема для отдельной книги.

В колонии, насколько я понимаю, сразу же появился человек, который представлял интересы Москвы, – определенное должностное лицо. Они приезжали вахтами: сначала по несколько человек, потом меньше.

– Постоянный пост?

– Постоянный пост. Кроме того, был постоянный пост от Читинского УФСИНа, то есть из службы исполнения наказаний. Я даже могу назвать фамилию: Козулин. Представитель УФСИНа. Первоначально он это решал. То есть проблемы решали не сотрудники колонии г. Краснокаменска, а вышестоящие лица, специально направленные из Москвы.

На колонию были выделены огромные денежные средства для ее технического оборудования.

– То есть ее приводили в приличный вид?