Эксперт Эксперт - Эксперт № 47 (2013)

Эпоха кончилась. И в сегодняшнем кино уже не может быть своего Тарковского. Может быть хороший, профессиональный ремесленный режиссер. Это еще хорошо, если ремесленный. У нас, к сожалению, сегодня есть претензии, но нет ремесла. А ремесло — это самая сложная вещь.

Я и в журналистике сегодня вижу отсутствие ремесла. Элементарного умения вбить гвоздь. Умение договориться об интервью, составить вопросы. Может быть, это не их вина, их готовят так. Сейчас все больше не журналистика, а медиакоммуникации. А нужно учить все-таки ремеслу. Писать нужно. А не спрашивать: а сколько вы нам заплатите?

Дмитрий Гришанков

Чего мы ждем от высшего образования и какие университеты нужны стране? Внятного ответа нет, и это порождает метания в погоне за местами в рейтингах. В этой статье мы попытались обобщить мнения ведущих специалистов*

Рисунок: Игорь Шапошников

О российской высшей школе сейчас принято говорить в повелительном наклонении. От вузов требуют войти в топовые позиции мировых рейтингов, представить доказательства своей эффективности, развивать инновации и наращивать цитируемость в научных изданиях. Мнением самих руководителей университетов о приоритетах развития интересуются реже.

Мы подробно поговорили с ректорами десятка ведущих вузов России о том, зачем нашей стране нужны университеты и в каком направлении их надо развивать. Выслушали точку зрения чиновников и работодателей. По результатам бесед выкристаллизовались семь главных вызовов, ответить на которые российским университетам так или иначе придется.

1. Приоритет — обучение

На простые вопросы отвечать труднее всего. Зачем России университеты? Ответы руководителей вузов, работодателей, экспертов были разными, но сошлись все на банальном: «Учить». Виктория Петрова, заместитель генерального директора по региональной работе группы «Базовый элемент»: «Российская вузовская система нужна прежде всего для того, чтобы готовить специалистов, причем самой высокой квалификации, для определенных видов управленческой, научной и исследовательской деятельности». Ее формулировку уточняет Михаил Эскиндаров, ректор Финансового университета: «Если наш выпускник востребован, на него есть спрос со стороны работодателей, за ним охотятся и приглашают на работу уже на третьем-четвертом курсе, я считаю, что мы выполнили свою миссию. При этом есть еще одна задача. Я хочу, чтобы выпускник работал на благо России. Не обязательно оставаться в России, но работать — на благо России».

Казалось бы, не стоило терять столько сил и времени, чтобы получить столь очевидные ответы. Но очевидны они лишь на первый взгляд. Для тех, кто вовлечен в образовательный процесс, не новость, что в качестве целей перед ними ставятся наука, цитируемость, мало кому понятная инновационность и коммерциализация, безликая эффективность и прочее.

Нет, безусловно, в беседах тоже назывались иные цели. Например, ректор Уральского федерального университета Виктор Кокшаровсовершенно справедливо указывает, что университет должен давать студентам «возможность не только обучаться, не только получать какие-то практические производственные навыки, но и раскрывать их творческие способности, таланты. Творчество может быть в сфере предпринимательства, в области культуры, искусства или спорта. Человек должен иметь возможность себя проявить». Еще один аспект, который обязательно должен быть присущ университету, — это умение прививать любовь к предмету, к профессии, добавляет Виктория Петрова.

Петр Чубик, ректор Томского политехнического университета: «Можно назвать массовизацию высшего образования социальным образованием. Если бы в начале 1990-х мы не пристроили молодежь в вузы, создав многочисленные филиалы, что бы она делала?»

Фото: ИТАР-ТАСС

Ну и, наконец, самая неоднозначная функция университета — научные исследования. Об этом очень удачно высказался ректор МГИМО Анатолий Торкунов: «Хороший университет должен генерировать, воспроизводить знания на новом уровне познания и науки. Наука очень важна для университета, но абсолютизация этой важности может привести к совершенно нежелательным последствиям». У нас все же совершенно иная, чем, например, в США, история. Это и наличие мощной научной базы вне университетов (например, РАН и прикладные институты). И другая модель преподавания. Хороша она или нет, но еще долго учебная нагрузка на преподавателя будет многократно превышать аналогичную в США. А раз так, то когда ему заниматься исследованиями?

Итак, все едины в том, что главное — это обучение на благо Родины. Осталось лишь решить, как измерить качество этой деятельности. Прямой метрики нет. Приходится ориентироваться на косвенные показатели. И здесь можно выявить два подхода. Один, в частности, назвал ректор Академии народного хозяйства и государственной службы Владимир Мау: «Я уверен, что хорошее образование там, где хорошие студенты, хорошие слушатели. Мы должны обеспечить такое качество образования, которое будет востребовано лучшими». Качество поступающих с грехом пополам можно оценить по ЕГЭ, результатам олимпиад и прочему. Другой подход охарактеризовал ректор НИУ ВШЭ Ярослав Кузьминов: «Если мы оцениваем качество образования, нам совершенно не нужно знать, сколько квадратных метров площади приходится на одного студента. Выскажу страшную мысль. Нам даже необязательно знать, сколько научных работ выпустили преподаватели данного факультета. Важны лишь два аспекта. Первый: твердо ли знает студент основы своего предмета. Именно основы — остальное можно освоить ситуативно, найти в справочниках. Чтобы это узнать, нам нужен не зависимый от вуза выпускной экзамен, которого пока нет. Второе: сколько зарабатывает выпускник через два–пять лет после окончания вуза. Вуз смог внести вклад в его человеческий капитал или нет? Это оценка среднего дохода выпускника по отношению к средней зарплате людей без высшего образования. Она тоже не делается. Если мы не имеем результатов этих двух измерений, бессмысленно говорить о мониторинге качества вузов как об инструменте борьбы с псевдообразованием».

Александр Ефремов, декан факультета авиационной техники МАИ: «Некоторые говорят про студентов MIT: “Они заплатили, поэтому хорошо учатся”. Но не это основная мотивация. Они знают, что, получив здесь диплом и знания, найдут престижное место»

В общем, все просто: берем основную функцию (обучение) и смотрим, что на входе, что на выходе, в идеале — и то и другое. Но тогда выясняется, что вход никто из трех международных составителей рейтинга не наблюдает. А что касается выхода, то его частично пытаются замерить рейтинги The Times Higher Education World University Rankings (THE) и World University Rankings компании Quacquarelli Symonds (QS). Причем о корректности этого зtамера можно поспорить (см. «Международный рейтинг университетов: российская версия» ).