Джон Рид - Избранные произведения

Все виденное утверждало его в мысли, что он является свидетелем величайших поворотных событий в истории человеческого общества, открывающих начало социалистической эры. Этот поворот, по словам Ленина, уже вырвал первые сто миллионов населения земного шара из когтей империализма и империалистической войны. Где бы Рид ни бывал — на фронте ли, на митингах, на улицах ли Петрограда, — он везде видел, какую жизненную силу, какое бурное ликование принесло с собой освобождение от оков прошлого. Народ выбрался из пропасти отчаяния и, став хозяином своей судьбы, показывал теперь, какой творческий гений таится в нем. Риду было понятно восхищение рабочего, который, глядя на Петроград, внезапно воскликнул, обращаясь к нему: «Все это теперь мое! Мой Петроград!»

Когда Ленин, выступая в Смольном на Втором съезде Советов в четверг ночью 8 ноября 1917 года, спокойно произнес электризующие слова: «Теперь пора приступать к строительству социалистического порядка!», — Рид вскочил вместе со всеми и громко и радостно кричал, выражая свое одобрение. «Неожиданный и стихийный порыв поднял нас всех на ноги, — вспоминал он позже, — и наше единодушие вылилось в стройном, волнующем звучании «Интернационала». Какой-то старый, седеющий солдат плакал, как ребенок… Могучий гимн заполнял зал, вырывался сквозь окна и двери и уносился в притихшее небо… А когда кончили петь «Интернационал» и мы стояли в каком-то неловком молчании, чей-то голос крикнул из задних рядов: «Товарищи, вспомним тех, кто погиб за свободу!» И мы запели похоронный марш — медленную и грустную, но победную песнь, глубоко русскую и бесконечно трогательную… Во имя этого [во имя счастья народа] легли в свою холодную братскую могилу на Марсовом поле мученики Мартовской революции, во имя этого тысячи, десятки тысяч погибли в тюрьмах, в ссылке, в сибирских рудниках».

В ходе революции Рид нашел ответ на мучившие его вопросы. Отныне он больше не сомневался в рабочих. Восставший русский рабочий класс вел решительную борьбу, пополняя свои силы за счет своего союзника — беднейшего крестьянства. Там, где другие уклонялись от того, чтобы сделать логически необходимый следующий шаг, рабочие были непоколебимы. Ни обман либералов, ни временные поражения не могли отвлечь их от борьбы за свое полное освобождение.

Революция была своего рода школой, в которой Рид проходил ускоренное обучение. Она убедительно показала ему, «что в конечном итоге собственнический класс верен только своей собственности. Имущий класс никогда по своей воле не пойдет на компромисс с рабочим классом. Рабочие же массы могут не только вынашивать великие замыслы, но и обладают силой претворять эти мечты в жизнь». Именно в этом и заключалась суть внутреннего конфликта, существовавшего прежде в сознании Рида. Отныне этот конфликт больше уже не мучил его: Патерсон, Мексика, Ладлоу и, наконец, сама война — все это подготовило его к революции. В Петрограде и в Москве он уже знал, что надо искать в событиях и под каким углом зрения смотреть на них. Так сплелись воедино разрозненные нити его опыта прошлых лет. Это был трудный, но неуклонный рост.

Рид не мог уже больше удовлетворяться простой регистрацией своих впечатлений, как бы лирически они ни выражались. Более чем когда-либо, он стремился найти внутреннюю связь событий в этом процессе беспрестанных изменений и сдвигов. Различие между большинством его ранних произведений и произведений, посвященных революции, определялось разницей между позициями горячего сочувствия и непосредственного участия. В Мексике он принимал участие в партизанской войне, чтобы удовлетворить свою жажду впечатлений и придать драматический оттенок своему репортажу. Его отождествление с событиями было чисто физическим, оно определялось характером самого восстания. В России же это отождествление с революцией было полным и прочным. Наконец-то он понял, что революционное рабочее движение — это его якорь спасения. И он понял не только это. Он увидел также, что именно эта революция открыла перед всеми угнетенными новые перспективы. В результате его статьи приобрели эмоциональную силу и глубину мысли, выходящие за пределы умелого сочетания слов в ритмически построенном предложении. В них появилось острое восприятие сути исторических событий и более глубокое понимание значения теории. То, что он написал о русской революции в своей книге «Десять дней, которые потрясли мир», где яркие практические подробности с необычайным искусством сплетаются в торжественно звучащую тему, показывает, какой огромный шаг вперед он сделал!

«Десять дней…» были первым в Америке обстоятельным отчетом, в котором отобразилось мировое значение революции. Рид овладел ее основными принципами, хотя и не был достаточно знаком со всей сложной политической ситуацией, характеризующей революцию с начала 1917 года.

Он не был, например, знаком с протоколами VI съезда большевистской партии, заседавшего тайно в конце июля — начале августа вследствие террора, развязанного против него Временным правительством. А этот съезд имел огромное значение. Он нацеливал большевиков на решительную битву с правительством Керенского и представляемой Керенским буржуазией военной формации. Преследуемый полицией Ленин вынужден был скрываться, и в отсутствие Ленина от его имени и от имени Центрального Комитета большевистской партии выступил Сталин. Он сделал два больших доклада: один о политическом положении, другой о тактике большевиков [7] Доклады И. В. Сталина были сделаны на основе написанных Лениным для съезда тезисов о политическом положении и таких работ, как «К лозунгам», «Три кризиса», «Политическое положение» и др. — Прим. ред. . Съезд повел борьбу против капитулянтов внутри партии и дал отпор их попыткам сбить партию с пути социалистической революции.

Таковы были некоторые важные моменты, оставшиеся неизвестными Риду. Он поэтому ничего не знал о роли Сталина и о его тесном сотрудничестве с Лениным. Кроме того, завися от других в смысле получения информации о дискуссиях и решениях большевистского руководства, Рид допускал и ошибки в изложении хода заседаний Центрального Комитета. Особенно это относится к периоду принятия в октябре резолюции об организации вооруженной борьбы за власть. И все же, несмотря на свои недостатки, «Десять дней…» были бесценным в своем роде документом. Для своего времени книга сыграла роль силы, работающей на социализм. Она пробуждала людей, точно так же как революция пробудила самого Рида. Она помогла прорвать цензорский кордон, установленный вокруг России непримиримо враждебным ей капиталистическим миром. Она побудила многочисленных ее читателей глубоко задуматься над этим великим историческим событием, современниками которого они являлись.