Бернард Луис - Ислам и Запад

В первые века хиджры, когда формировались мазхабы и писались основные юридические трактаты, временное или постоянное пребывание немусульман под властью мусульман было явлением обычным и практически повсеместным и потому требовало тщательного рассмотрения и упорядочения. Проблема же пребывания мусульман под немусульманским правлением поднималась чрезвычайно редко, да и то ее касались мимоходом. В век, когда границы ислама постоянно расширялись, а уступки территории были сугубо тактическими и временными, вряд ли кто-то стал бы уделять пристальное внимание чисто гипотетическому вопросу.

Если этот вопрос вообще обсуждался, то опять-таки в разделе джихада и с использованием уже упомянутых категорий, к которым только и могут принадлежать немусульмане в мусульманской стране, а именно «постоянные жители» и «заезжие иноземцы». В самых ранних юридических произведениях рассматривается только одна возможность постоянного проживания мусульманина в немусульманской стране: неверный в стране неверных, узрев свет истины, принимает ислам, что явно случалось нечасто. Единственный возникающий в подобном случае вопрос состоит в том, вправе ли он оставаться на прежнем месте или должен покинуть свой дом и перебраться в мусульманскую страну. Шиитские правоведы, более привычные к идее выживания во враждебном окружении под враждебной властью, разрешают мусульманину остаться и даже рассматривают его как форпост и путеводную звезду ислама. Большинство суннитов, свыкшихся с мыслью о связи религии и власти, настаивает, что он должен перебраться в мусульманскую страну, где сможет жить в соответствии со священным законом ислама. Тем самым он последует священному примеру Пророка и его соратников, покинувших свои дома в языческой Мекке и предпринявших переселение (хиджру) в Медину, где они основали первое мусульманское государство и первую мусульманскую общину. Некоторые правоведы утверждают даже, что если он останется на месте, а его страна затем будет завоевана мусульманами, то его немусульманская родня и имущество, подобно родне и имуществу его неверных соседей и соотечественников, могут оказаться военной добычей завоевателей [23] Относительно взглядов суннитов см.: Муваффак ад-Дин ибн Кудама, Ал-Мугни, под ред. Махмуда Абд ал-Ваххаба Фа’ида и Абд ал-Кадира Ата (ал-Кахира, б/г), т. IX, с. 269 слл.; Шаме ад-Дин Мухаммад бин Ахмад ас-Сарахсши, Ал-Мабсут (ал-Кахира, 1324 г. хиджры), т. X, с. 66–68; он же, Шарх ас-Сийар ал-кабир (Хайдарабад, 1335–1336/1916–1917), т. IV, с. 238; Majid Khadduri, The Islamic Law of Nations: ShaybinT’s Siyar (Baltimore, 1966), pp. 138–141. Относительно взгляда шиитов см.: Абу Джафар Мухаммад бин ал-Хасан ат-Туси, Ихтийар ма'рифат ар'риджал (Мешхед, б/г), с. 344. .

Два случая обращения иноверцев в ислам, упоминаемых в биографиях Пророка, указывают на то, что отъезд новообращенного был делом не только богоугодным, но и целесообразным. Так, византийский наместник Маана в южной Иордании, обратившийся в ислам и написавший об этом Пророку, был казнен византийскими властями за то, что отказался отречься от новой веры. Другой рассказ повествует о священнике при византийском дворе, который отозвался на призыв Пророка и публично произнес мусульманскую формулу исповедания веры, за что был насмерть забит толпой [24] Ибн Исхак, Сират Расул Аллах , издание Ф. Вюстенфельда (Göttingen, 1858–1859), с. 958; английский перевод см. в: A. Guillaume, The Life of Muhammad (London, 1955), nos. 644–645; Ат-Табари, Ta’pux , т. I, c. 1567. .

Вопрос о мусульманине, отправляющемся, по доброй воле или невольно, на краткий или на продолжительный срок в земли неверных, имел большее практическое значение и потому требовал больше внимания. У пленников, захваченных во время войны или на море, выбора не было, и правоведы часто дают указания, как должен вести себя мусульманин, попавший в такую беду, пока его не выкупят, не обменяют или ему не удастся сбежать. Что до добровольных путешественников, прежде всего следовало решить, допустимы ли вообще подобные поездки с точки зрения закона, и если допустимы, то при каких обстоятельствах и при соблюдении каких условий. Малик, основатель маликитского мазхаба, разрешал мусульманам отправляться в земли неверных только с одной целью — выкупать пленных. Знаменательно, что почти все донесения марокканских послов при различных европейских дворах были озаглавлены «Донесение миссии по выкупу пленных» — без сомнения, чтобы не создавать юридических проблем ни себе, ни своему государю.

Среди маликитских правоведов велась оживленная дискуссия о том, позволительно ли отправляться в земли неверных для ведения торговли и, в частности, для закупки продовольствия, если в мусульманских странах неурожай. Юридические ответы на этот вопрос составляют три основные группы. Согласно первой, торговать с неверными запрещено при любых обстоятельствах, ибо барыши те потратят на ведение войны против ислама. Если в результате возникнет голод — что ж, придется потерпеть. Вторая группа, ссылаясь на принцип необходимости, даруры , разрешала торговлю с неверными и поездки к ним только для обеспечения поставок продовольствия при его нехватке. Третья группа склонялась к тому, чтобы распространить идею терпимости на путешествия и временное пребывание за границей, разрешить мусульманам принимать амап от немусульманского правительства и проживать в немусульманской стране на положении мустамииов. Предполагалось, что они будут при этом пользоваться теми же привилегиями и возлагать на себя те же обязательства, что и неверные мусшамины в мусульманской стране. Принятие мусульманином немусульманского амапа должно быть обставлено со стороны мусульманина рядом условий, самым важным из которых является возможность «выставлять на всеобщее обозрение символы ислама». Эту часто употребляемую по поводу мусульман in partibus [25] Здесь — «в чужих краях» {лат.). — Прим. пер. фразу стоит рассмотреть подробнее.

Присутствие мусульман, группами или в одиночку, в Доме войны поднимало вопрос о юрисдикции, на который различные школы давали разные ответы. Подлежат ли такие мусульмане мусульманскому праву? Рассуждая в более практическом ключе, вправе ли мусульманские судьи разбираться с лицами, живущими под властью неверных, и с совершенными там действиями? Шииты отвечают «да», ханафиты обычно говорят «нет», а прочие занимают ту или иную промежуточную позицию [26] Ас-Сарахсши, Ал-Мабсут, с. 928; Khadduri, ShaybänT, pp. 193–194; Ал-Фатава ал-'Аламгирийа (Булак, 1310 г. хиджры), т. II, с. 232–234; Шараф ад-Дин Муса ал-Худжави, Ал-Икна' фи фикх ал-Имам Ахмад бин Ханбал, изд. ‘Абд ал-Лат ифа Мухаммада ас-Суб-ки (ал-Кахира, б/г), т. II, с. 49. См. также: Santillana, Istituzioni…, vol. 1, pp. 70 ff.; Adel Theodor Khoury, Islamische Minderheiten in der Diaspora (Mainz, 1938), S. 54 ff. Относительно шариатской юрисдикции в Дар уль-Харб см. также: Вахба аз-Зухайли, Ал-'Илакат ад-даулиййа фи-л-Ислам (Бейрут, 1401/ 1981), с. 110–112; Субхи Махмасани, Ал-Канун ва-л-'илакат ад-даулийа фи-л-Ислам (Бейрут, б/г), с. 87–88. О донесениях марокканских посольств см.: Lewis, Muslim Discovery, pp. 117–119, 179–182; H. Peres, L'Espagne vue par les voyageurs musulmans de 1610 a 1930, Paris, 1937. .