Брэдли Фиске - Искусство ведения войны. Эволюция тактики и стратегии

2 сентября он капитулировал вместе со всеми. (В плен сдалось 83 000, и 21 000 была захвачена немцами в ходе сражения. Немцам досталось 549 орудий. Кроме того, было захвачено 14 000 французских раненых. В сражении, длившемся 12 часов, немцы потеряли убитыми и ранеными 9000, французы – 3000 убитыми и 14 000 ранеными, 3000 французов прорвались в Бельгию. – Ред.)

31 августа и 1 сентября Базен предпринял отчаянную попытку прорвать немецкую осаду Меца, чтобы соединиться с Мак-Магоном, но все вылазки были безуспешны, и он был вынужден снова ретироваться в город, которой стал тюрьмой для его армии.

Исход войны теперь был уже решен, но французы не были в достаточной мере сведущи в стратегии, чтобы понять это, в результате чего произошли огромные и бесполезные людские потери. Немцы пошли на Париж и осадили его, не снимая осады с Меца. Было понятно, что капитуляция обоих городов была лишь вопросом времени. Французы продемонстрировали столько умения, храбрости и преданности, которые были бы чрезвычайно ценны, если бы они проявились в годы, предшествовавшие войне, а теперь они были более чем бесполезны и лишь закончились рядом небольших разгромных сражений, унижением и всевозможными страданиями.

Капитуляция Меца состоялась 27 октября, сдались 173 000 солдат (в том числе 23 000 больных и раненых) и три маршала. Жители Парижа защищали свой город, а другие французы причиняли беспокойство осаждавшим до 26 января 1871 г., когда военные действия были временно прекращены. 28 января был подписан договор о перемирии, а 20 февраля – предварительный договор о мире.

Необычайные быстрота и завершенность победы немцев были почти полностью обусловлены более высокой подготовкой немецких офицеров в области стратегии. Гендерсон пишет: «Даже французские генералы, командовавшие дивизиями и бригадами, имели больше реального опыта [в войне], чем те полководцы, которые возглавляли армейские корпуса немцев. По сравнению с немецкими рядовыми огромную долю их солдат составляли ветераны, которые повидали на службе немало. Их старшие офицеры были на практике знакомы со способами передвижения, снабжения и маневрирования больших скоплений войск; их маршалы отличались доблестью, и им сопутствовал успех. И тем не менее история современной войны не знает таких быстрых и абсолютных поражений, как поражения при Кёниггреце и Седане. Огромная австрийская армия была разбита за семь недель и три дня, и, в сущности, оказанное австрийцами сопротивление было не более эффективным, чем сопротивление почтенного ополчения. Но и австрийская, и французская армии были построены и обучены по старой системе. Храбростью, опытом и профессиональной гордостью они обладали в избытке. По всем мужским качествам ни офицеры, ни рядовые не уступали своим противникам. Но их полководцам не хватало одного – военного образования. Стратегия была для них почти книгой за семью печатями». И еще: «Мольтке не совершил ни одной ошибки. (Ошибки были, но австрийцы и французы их не использовали. – Ред.) Задолго до объявления войны были предприняты все возможные меры предосторожности, которые включали гораздо больше, чем мероприятия для быстрой мобилизации, сбора численно превосходящей и прекрасно организованной армии и размещение складов боеприпасов. Численность противника, его вооружение, готовность и эффективность были подвержены самому тщательному изучению. Каждое возможное движение противника, даже маловероятное, предвиделось; каждая возможная опасность, какая бы отдаленная она ни была, подвергалась обсуждению, и предпринимались меры защиты». А также: «То, что прусская система будет скопирована, а ее армия лишена монополии на высокую эффективность, естественно, было неизбежно. В каждом европейском государстве в настоящее время есть колледж, департамент разведки, учебные заведения со специальным обучением и курсом полевых маневров и стрельб».

Беспрецедентная быстрота, с которой были закончены Австро-прусская и Франко-прусская войны, длительный период, в течение которого действовали причины, вызывавшие эти войны, тот факт, что армии не имели никакого отношения к их развязыванию и что народы сами навлекли их на себя, наводят на мысль о столь часто упоминаемой аналогии между пользой хирургии и пользой войны. В обоих случаях причины, вредные для здоровья, вызывают нездоровое состояние, и в обоих случаях это нездоровое состояние устраняется (или предпринимается попытка устранить его) с помощью очень болезненных и кровавых средств, которые надолго ослабляют пациента. Если эта аналогия верна, то мы вынуждены признать, что любые средства, которые могут ускорить хирургическую операцию в одном случае или развитие войны в другом, вероятно, благотворны.

По-видимому, нет причин сомневаться в том, что Мольтке сделал больше для сокращения времени течения войн, чем любой другой человек в истории. Верно, что сокращение сроков войн оплачено долгими, напряженными и дорогостоящими периодами подготовки. Стоит ли сокращение сроков войн такой цены, мы определить не можем; но те люди, которые яростно клеймят «бремя милитаризма», должны, по совести говоря, понять, что, не будь этого бремени, мир оказался бы в положении, в котором он находился, когда род человеческий страдал от затяжных войн, вроде Столетней и Тридцатилетней.

Со времен Мольтке не появился ни один гений в искусстве стратегии, не был признан ни один человек, который сделал бы больший вклад в ее науку, хотя прошло несколько войн. Однако, возможно, когда история современной войны будет тщательно изучена, обнаружат, что поистине великий стратег находился у одной из противоборствующих сторон.

Первой важной войной с точки зрения стратегии была война между Китаем и Японией в 1894–1895 гг. Она важна главным образом потому, что иллюстрирует тот факт, что, если в народе живы воинственный дух и характер, он может за короткий срок достичь высокого профессионального уровня в технике ведения современной войны и стать большой военной силой. Всего лишь за сорок лет до начала войны Китай и Япония были приблизительно на равных в плане материальных достижений цивилизации, но китайский народ был гораздо многочисленнее. Однако, хотя японцы и не имели продолжительных мирных периодов в своей истории, они не утратили живости ума и давно осознали опасность своему существованию как нации, которая исходила от мощных военных кораблей из Европы и Америки, которые приплывали на Восток.

В результате сразу же после посещения командующего американской эскадрой Перри и фактического ультиматума в июле 1853 г. японцы энергично взялись за получение образования и подготовки, особенно в технических науках. Они взялись за это с энергией, дальновидностью и ясностью цели, не имеющими аналогов в истории, так что, когда они в конце концов начали воевать с Китаем в 1894 г., у них были гораздо лучше экипированные и обученные армия и флот, чем у Китая. Китайцы сражались так же храбро, как и японцы, но тем не менее потерпели унизительное поражение. Самым важным сражением была морская битва в устье реки Ялу (Ялуцзян) 17 сентября 1894 г. Эта битва показала, что из-за большей концентрации сил на кораблях по сравнению с армиями победы одерживаются быстрее и с гораздо меньшими потерями живой силы. Некоторые китайские корабли, которые хотели укрыться на военно-морской базе и крепости Вэйхайвэй, подверглись атаке японцев. (Крепость имела весьма мощные укрепления со стороны моря и весьма слабые на суше. – Ред.) Укрепления вскоре были взяты японскими войсками (30 000, высадившихся на Шаньдунском полуострове), все китайские корабли захвачены, и исход войны решен. Мирный договор был подписан в городе Симоносеки 17 апреля 1895 г.