Юрий Мухин - К барьеру! Беседы с Юрием Мухиным

— Судя по вашему тону, о результатах я догадываюсь.— Да. Наше заявление в конечном итоге 7 декабря 2006 года было переслано в УФСБ по Москве и Московской области, но никакого ответа по существу нашей газетой получено не было. И помощь депутата Госдумы не помогла — даже после его запроса Генпрокуратура не ответила.

— А что она должна была ответить?

— Согласно УПК РФ она обязана была переслать его следователю для проверки. Следователь принимает решение на основе собственного убеждения. Прикажет начальник, и следователь будет убежден в одном, прикажет иное — в ином. И ответил бы мне следователь, что указанные мною факты организацией Прошечкиным резни в Питере не подтвердились. Но указанные мною факты были таковы, что Генпрократура даже следователю не рискнула посылать мое заявление — она просто его уничтожила! И, повторю, на запрос депутата Савельева ничего не предприняла, а мне так до сих пор и не ответила.

А такое поведение правоохранительных органов подтверждает, насколько там сильны позиции лобби Израиля, ведь Генпрократура умышленно уклоняется от противодействия даже самому наглому еврейскому экстремизму. Это же подтверждают и те меры, которые Генпрокуратура предприняла против меня.

— Вы имеете в виду ваше осуждение?— Да. Я опубликовал дискуссию о том, что национальность не определяет мировоззрение человека. В ней дал высказаться некоему Дуброву, как сейчас полагаю, агенту ФСБ. К нему у прокуратуры и ФСБ претензий не было, уголовное дело против него не было возбуждено, а мне публикацию его статьи сочли призывом к экстремизму и дали два года условно с запретом заниматься профессиональной деятельностью.

— И нужны вам были эти неприятности? Ведь вы очень популярный историк, у вас масса общественных идей, зачем вам еще и это?— Знаете, мой отец был призван 23 июня 1941 года. За вычетом госпиталей, всю войну был на фронте в стрелковом полку. Был четыре раза ранен, вот его ранения — это неприятности? Нет, это ранения в бою с фашистской сволочью. И получал он их не для того, чтобы сейчас в России торжествовала сволочь иной национальности. И я тоже получаю ранения в боях с фашистской сволочью. Что в этом удивительного? И можно ли это назвать неприятностями?

— Все-таки странно, что журналисты, так ратующие за свободу слова, совершенно замалчивают происходящие с вами события.

— Нет в этом ничего удивительного. Основная масса (основное стадо СМИ) — это люди, зарабатывающие себе на жизнь писанием слов и говорением звуков. Свобода нужна тем, у кого есть идеалы и ум для отстаивания своих идеалов в идеологической борьбе. А если у журналиста или публичного деятеля цель жизни, т. е. идеология, — это жрать, сношаться и развлекаться и еще просуществовать как можно дольше, чтобы как можно больше сожрать и посношаться, то зачем им свобода слова?! Что им отстаивать в идеологической борьбе? Они и при полной свободе слова не скажут ничего такого, чтобы этого уже кто-то не знал. Такие «журналисты» и публичные деятели могут только тупо повторять услышанное или прочитанное. И таким «журналистам» и публичным деятелям свобода слова ненавистна. И ненавистна уже потому, что при ее удушении добывание денег писанием и говорением «правильных» слов сильно упрощается — никто не критикует твои творения и не показывает тебя тем, кем ты и являешься, — глупцом или подонком. Такие «журналисты» по своей сути являются пассивными фашистами: фашизм им нужен не осмысленно, а инстинктивно. Этим «журналистам» и то, что я делаю, не нужно в принципе, да и не понимают они сути моей борьбы.

Ненавистна свобода слова и той части журналистов, которые кормятся за счет национальной составляющей российского фашизма, которые благодаря этой национальной составляющей и числятся в журналистах. Это, к примеру, хорошо видно по радости «российской» журналистики в связи с закрытием газеты «К барьеру!», которую я в свое время начинал редактировать: «Вообще, Юрий Мухин, который был редактором «Дуэли», является известным городским сумасшедшим. Ничего удивительного в его приключениях нет. По каждому поводу он обычно срывается с цепи и начинает хамить. Особенно он любит антисемитские высказывания. Его не жалко».

Оставшееся меньшинство журналистов, у которых есть интеллект и даже идеалы, как правило, материально зависят от своих СМИ. А их СМИ в условиях всевластности лобби Израиля и режима Кремля могут быть быстро удушены. Страх потерять средства к существованию делает и остатки журналистского корпуса боязливыми и нерешительными.

— Тогда зачем вам эта борьба, зачем числиться в антисемитах?

— На этот вопрос дам два ответа. Во-первых, пресса — это еще не весь народ, тупость прессы еще не значит, что интеллектуально развитым читателям не интересен механизм того, как российские фашисты удушили в стране свободу слова, а знание этого механизма полезно для правильного восприятия реальной российской действительности. Кроме того, все же имеются в России и антифашистские силы, и им полезно знать болевые точки фашистов. И те вполне законные вопросы, которые фашисты хотели бы замолчать, и те вполне законные действия, которые фашисты очень не хотели бы, чтобы антифашисты предпринимали. И я об этом пишу.

Во-вторых, знаете, не хочется быть тем, о ком лет 150 назад сказал поэт Т. Шевченко: «Славных прадедов великих правнуки поганы!»