Эксперт Эксперт - Эксперт № 01-02 (2014)

Блок «главных книг» разбит на четыре подрубрики, книги, попавшие в каждую из них, объединены (по крайней мере, мы попытались, чтобы это было так) какой-то одной большой идеей. Для подрубрики «Политика» это тема демократии — ее соотнесение с государством, с историческими обстоятельствами, с технологическим укладом. Авторитетнейшие мировые исследователи положили десятилетия своей жизни, чтобы разобраться в том, что такое демократия. Насколько это сложная штука, они рассказывают весьма подробно и ясно. И в этой ясности мало утешительного. Начинаешь завидовать тем российским «демократам», которые, кажется, искренне верят, что, стоит провести в стране «одни свободные и честные выборы», и наутро страна станет Демократией, возможно, даже Развитой (последнее, впрочем, вряд ли, страна не та).

«Экономика» — это прошлое и будущее капитализма. Причем не вполне понятно, чего там больше — анализа прошлого или размышлений о будущем. Потому что прошлое капитализма довольно ясно дает нам понять, что дело пахнет керосином. Капитализм сам по себе система весьма неустойчивая, прогнозировать ее будущую траекторию — занятие неблагодарное, если только речь не пойдет о самых общих прогнозах вроде «ничего не понятно» и «будет нехорошо». Глобальная перебалансировка капиталистической системы идет полным ходом, основные ее характеристики очевидны, но к чему она приведет, не ясно, похоже, никому.

«Россия» — это попытка осмыслить травматический опыт новейшей истории нашей страны. Попытка вычленить главное и найти какие-то опорные точки.

Наконец, «Общество», пожалуй, самая путаная, но и самая интригующая часть. О том, как живут идеи, и о том, что иногда хорошо бы взглянуть на мир (на капиталистический мир, конечно) не через призму идей, а невооруженным глазом. Получится ли?

Павел Быков

Демократизация — дело гораздо более многоплановое и непредсказуемое, чем это сегодня принято декларировать

Тилли Ч. Демократия.

Небольшая, менее 300 страниц, «Демократия» Чарльза Тилли— ни много ни мало энциклопедия вынесенного в заголовок вида общественного устройства. Тилли выделяет не просто все основные характеристики демократии, но также типы и подходы, по которым их можно сортировать и анализировать. Например, конституционный, сущностный, процедурный и ориентированный на процесс подходы. Иначе говоря, демократия для Тилли — это не нечто само собой разумеющееся, отвечающее некоему набору простых критериев (чем грешат многочисленные измерители «демократичности» вроде Freedom House). Демократия для Тилли — это нечто весьма тонкое, почти эфемерное; нечто, суть чего легко упустить, если впасть в формализм

и начетничество.

yandex_partner_id = 123069; yandex_site_bg_color = 'FFFFFF'; yandex_stat_id = 3; yandex_ad_format = 'direct'; yandex_font_size = 0.9; yandex_direct_type = 'vertical'; yandex_direct_limit = 2; yandex_direct_title_font_size = 2; yandex_direct_header_bg_color = 'FEEAC7'; yandex_direct_title_color = '000000'; yandex_direct_url_color = '000000'; yandex_direct_text_color = '000000'; yandex_direct_hover_color = '0066FF'; yandex_direct_favicon = true; yandex_no_sitelinks = true; document.write(' sc'+'ript type="text/javascript" src="http://an.yandex.ru/system/context.js" /sc'+'ript ');

Тилли вертит эту самую «демократию» во всех измерениях и направлениях. Но главными из них оказываются два: потенциал государства и его демократичность. Пожалуй, во введении этой пары показателей и заключается одно из принципиальных открытий Тилли. Он четко проговаривает то, что многочисленные политические шулеры стараются укрывать от постороннего взгляда. А именно: не бывает на свете Демократий — бывают Демократические государства. Демократия и сила государства вовсе не противоречат друг другу (хотя частенько утверждается: мол, у вас слишком много государства — надо бы поменьше, а демократии побольше), но взаимодополняют.

В самом деле, если в стране плохо работает полиция, если она коррумпирована, то что это означает: недостаток демократии (общество не может принудить полицию работать как надо) или слабость государства, которое не может заставить полицию работать как надо? Можно ли выбрать какой-то один из этих вариантов? И не является ли такая альтернатива ложной?

Очевидно, что является. Очевидно, что в идеале нужно двигаться сразу по двум этим направлениям. Общество побуждает власть, власть побуждает полицию. Однако в силу сложности и неоднозначности демократических механизмов контроля власти со стороны общества такое одновременное продвижение проблематично. Демократизация, политическая либерализация предполагают расширенное участие различных слоев общества в воздействии на власть; но если у вас инструменты такого воздействия слабы и плохо структурированы, то вы, продвигаясь в сторону расширения пространства политической борьбы, получите не увеличение контроля над полицией (коррумпированной и недисциплинированной) со стороны общества, а скорее превращение такой полиции в субъект политического действия — со всеми вытекающими.

Тилли выводит три возможных пути к построению демократического государства (см. диаграмму 1). Первый: построение сильного государства и его постепенная демократизация. Второй: постепенное укрепление государства через демократические процедуры. Третий: средний путь.

Понятно, что идеальных траекторий не бывает и каждая страна движется к желанной цели (или в силу обстоятельств — от нее) по своей уникальной траектории. И таких страновых траекторий Тилли приводит в своей книге целых семь: Венесуэла (1900–2006), Ирландия (1600–2006), Испания (1914–2006), Россия (1985–2006), Франция (1600–2006), Швейцария (1790–1848), ЮАР (1948–2006). И это весьма проработанные траектории — с точным анализом, как и почему получилось, что страна двигалась таким образом.

Удивительно, но в этой части исследование Чарльза Тилли оказалось весьма созвучно результатам совместного исследования «Эксперта», Института общественного проектирования и МГИМО «Политический атлас современности» (см. «Разбегающаяся политическая Вселенная» в «Эксперте» № 9 и «Политический атлас современности» в № 43 за 2006 год). Авторы «Атласа» отказались от использования так называемых экспертных оценок, которые вносят в подобного рода исследования значительную долю субъективизма. Они взялись собрать и обработать около 30 тыс. параметров (например, средний срок пребывания у власти главы государства за последние полвека или число партий) применительно к почти 200 странам. И скомпоновали по пяти основным компонентам: потенциал государства, масштаб угроз, демократичность режима, динамичность развития и международное влияние. После статистической обработки оказалось, что большинство стран довольно четко группируется в пределах эллипса, где помимо полюсов благополучия (государственность, демократия, качество жизни) и неблагополучия (бедность, зависимость, слабое государство и отсутствие демократии) есть дуги, которые можно интерпретировать как траектории транзита от неблагополучия к благополучию (или наоборот, у кого как получается, — см. диаграмму 2). Так вот, эти две транзитные траектории характеризуют два варианта пути, почти как у Тилли, — со слабым и сильным государством. И понятно, что страны «выбирают» тот или иной путь в силу множества исторических обстоятельств — наличия угроз и ресурсов для их преодоления, амбиций и традиций государственности и т. д. И путь, которым к «счастью» двигаются Китай или Иран, заказан для Гондураса и Фиджи — и наоборот.