Гаральд Граф - Флот и война. Балтийский флот в Первую мировую

В июле командир получил уведомление, что решено окончательно приспособить «Новик» под флагманский корабль. Для этого приказано было срочно устроить необходимые помещения для штаба и его команды. Это было как раз то, от чего командир всегда так усиленно старался избавиться, еще находясь в Рижском заливе. Он считал, что, превратясь в яхту адмирала, «Новик» потеряет свою самостоятельность и будет совершенно обезличен. Однако, получив такое категорическое приказание, нам ничего не оставалось делать, как приняться за соответствующие перестройки.

19 июля, в день Св. Серафима Саровского, мы решили в первый раз праздновать наш судовой праздник и, по возможности, пышнее, несмотря на неудобство стоянки в доке. Для этого были разосланы приглашения всем бывшим офицерам «Новика» и в кают‑компании дружественных нам кораблей. Утром в день праздника было торжественное Богослужение, на котором присутствовал адмирал Трухачев, а затем состоялся обед. С утра мы были засыпаны поздравлениями и цветами. Это доказывало, насколько наш «Новик» был любим на Балтийском флоте. Вообще, наш первый раз справлявшийся судовой праздник удался на славу.

8 августа пришло известие, что эскадренные миноносцы «Доброволец» и «Донской Казак» подорвались на неприятельских минах, причем первый тотчас же затонул.

Дело случилось следующим образом. Как раз в эти дни по ночам происходили работы по заграждению проходов у самого южного берега посредством затопления пароходов и лайб с камнями. Чтобы производящим эту операцию судам было удобнее ориентироваться, в так называемом маневренном мешке, в углу между заграждениями должен был стать «Доброволец» и все время светить в определенном направлении.

С утра этого дня в дозоре находились миноносцы «Донской Казак» и «Забайкалец». Весь день стоял туман, который временами рассеивался. В один из таких моментов «Донской Казак», стоявший на якоре у южной части заграждения, увидел на SO от себя, на заграждении, силуэты неприятельских судов и немедленно открыл по ним огонь. Но в этот момент опять нашла такая густая полоса тумана, что ничего не стало видно. Миноносец сейчас же поднял тревогу, и все силы Рижского залива вышли на позицию. К 6 часам вечера наконец туман разошелся, но горизонт был чист.

К вечеру стало сильно свежеть, но тем не менее операция по заграждению проходов должна была продолжаться. В назначенное время «Доброволец» стал на свое место и открыл освещение прожектором.

С «Донского Казака», находившегося в трех милях от него, все время следили за ним. Около 9 часов 30 минут свет прожектора вдруг погас и больше уже не зажигался. В тот же момент был услышан взрыв. Думая, что взорвалась какая‑нибудь мина на позиции, как это часто бывало в свежую погоду, на него не обратили особого внимания.

Но в 10 часов 10 минут была получена радиотелеграмма начальника 5‑го дивизиона: «“Доброволец” – взорван». Место «Добровольца» занял «Москвитянин», которому удалось подобрать трех офицеров и пятьдесят человек команды.

В числе погибших на «Добровольце» был и его командир, капитан 2‑го ранга Н.А. Вирениус [68] Вирениус Николай Андреевич (1884–1916) – капитан 2‑го ранга (1913), участник Русско‑японской войны, до назначения командиром «Добровольца» служил преподавателем в Артиллерийском офицерском классе. , один из выдающихся офицеров нашего флота, который принял миноносец только накануне, перед его выходом в море.

Утром следующего дня «Донской Казак», окончив дозор, снялся с якоря и подошел к месту гибели «Добровольца» – приблизительно на 40–45 кабельтовых от неприятельского берега. Там ему удалось подобрать пять трупов, которые затем ему было приказано отвезти в Рогокюль.

Поэтому «Донской Казак» взял курс на Моонзунд, дав ход 21 узел. В 9 часов 48 минут утра неожиданно на миноносце все ощутили сильный толчок, точно он перескочил через гряду. «Донской Казак» сразу остановился и стал крениться на левый борт. Оказалось, что под его кормой взорвалась мина.

Этим взрывом был оторван почти весь кормовой отсек, вплоть до офицерского помещения. Левый винт с валом был отломлен до дейдвуда, а правый согнут под углом около 10°. Огромной силой взрыва также был сорван с места бомбомет Виккерса, который, ударившись о вторую дымовую трубу, вылетел за борт.

Миноносец потерял возможность двигаться и управляться; была опасность, что он сейчас же затонет. К нему на помощь спешно подошли миноносцы «Стерегущий» и «Забайкалец». Первый подал буксир, а второй ошвартовался к борту. Таким образом, они благополучно привели его в Куйваст.

Во время взрыва на «Донском Казаке» было убито девять матросов, тяжело ранено – два и легко – девять.

Таким образом, оказалось, что неприятелю во время тумана при помощи мелкосидящих судов удалось разбросать мины с внутренней стороны позиции. Этот район был немедленно тщательно протрален.

Между тем работы по нашему ремонту быстро подходили к концу. Завод точно выполнил свое обещание, и почти ровно через шесть недель, 13 августа, «Новик» получил возможность выйти из дока. Простояв еще несколько дней у завода, чтобы закончить кое‑какие мелкие работы и перекраситься, мы перешли в Северную гавань для приемки полного запаса нефти.

20 августа, утром, нам было приказано идти в Ревель. Там около 5 часов вечера к нам прибыли командующий флотом и начальник дивизии, и мы вышли обратно в Гельсингфорс.

XIX. Возвращение в Моонзунд. Действия неприятеля в Ирбенском проливе. Обстрелы «Храброго». Неприятельские подлодки в Рижском заливе. Открытие Моонзундского канала. Ввод «Цесаревича» и «Адмирала Макарова». Назначение вице‑адмирала А.И. Непенина командующим Балтийским флотом. Налеты наших аэропланов. Посадка «Севастополя»

22 августа было решено, что начальник дивизии окончательно перенесет к нам свой флаг. В этот же день к нашему борту подошел «Сибирский Стрелок» и стал передавать все имущество штаба, после чего перебрался к нам и сам адмирал.

Вечером из Моонзунда было получено тревожное известие, что в Ирбене, под берегом, производят траление двадцать три неприятельских тральщика и что там же работают две землечерпалки. Ввиду этого, адмирал стал торопиться с уходом, и в 6 часов мы вышли в Ревель.

В пути было получено известие, что потерпели аварию миноносцы «Орфей» и «Забияка»; кстати, последний только что окончил аварийный ремонт. Оба сели на камни в шхерах и довольно‑таки глупо: днем, в ясную погоду, неосторожно сойдя с фарватеров. Правда, им обоим вскоре удалось сняться, но на довольно продолжительное время они все же выведены из строя.

Идя в Ревель, мы все время тщательно осматривались кругом, так как накануне подлодка «Пантера», вышедшая на практическое маневрирование за Центральной позицией, на пути между Ревелем и Гельсингфорсом увидела неприятельскую подлодку, которая выпустила мину, прошедшую от нее всего в 20 саженях. Это известие сильно встревожило большой штаб, и дневное сообщение между Ревелем и Гельсингфорсом было прервано. Но сегодня мы ничего подозрительного не увидели и благополучно вошли в гавань.