Е. Полевой - По ту сторону китайской границы. Белый Харбин

Совершенно особой и резко отличающейся от всех остальных разновидностью хунхузских шаек являются так называемые „бродяжки“. Это очень малочисленные по своему составу шайки, состоящие обычно из 5—10 человек, постоянно кочующие с места на место и встречающиеся во всех решительно районах, которые комплектуются из самого социально-опасного и общественно совершенно разложившегося элемента — беглых преступников и т. п. В сущности, это уже самые обыкновенные разбойничьи шайки, не имеющие ничего общего с подлинным хунхузническим движением и только в широком обывательском восприятии этого движения охватываемые этим понятием. Сами подлинные хунхузы не признают „бродяжек“ за хунхузов, и, видимо считая, что они дискредитируют хунхузническое движение, при встречах жестоко расправляются с ними, отнимают оружие, поголовно их убивают, а трупы убитых оставляют валяться на месте в назидание другим „бродяжкам“.

Для „бродяжек“ недоступны конечно все те приемы вымогательства, которые были описаны выше. Они не могут ни торговаться, ни ждать, ни брать заложников. Поэтому они просто разбойничают, нападают неожиданно на отдельных лиц или уединенно стоящие дома, грабят и необыкновенно жестоко расправляются с теми, на кого они нападают, обычно зверски их убивают, чтобы они не могли впоследствии выдать их, навести на их след полицию или войска, и забирают все, что им попадается под руку.

Говоря о „бродяжках“, нельзя обойти молчанием и еще одного явления, в сущности не имеющего уже почти ничего общего с подлинным хунхузничеством, но им порожденного и в настоящее время очень распространенного в Маньчжурии, да и на всем прилегающем к ней Дальнем Востоке. Это, если можно так выразиться, городское иди поселковое хунхузничество, которое сводится не только к тому, что „бродяжки“ часто забредают в города и крупные поселки и хозяйничают в них, но и к тому, что и в самых городах создаются целые организации, промышляющие вымогательством при помощи описанных выше хунхузских приемов. При этом в состав таких организаций входят не только китайцы, по очень часто и белогвардейцы, а иногда даже и исключительно последние.

Приемы этих шаек, систематически оперирующих даже в наиболее многолюдном и полном полиции, охранных и регулярных китайских войск Харбине, очень напоминают хунхузские приемы в значительно упрощенном и сокращенном их виде. Намеченной жертве иногда посылается угрожающее письмо с требованием положить в определенное место ту или иную сумму, а иногда эту жертву или ее ребенка просто ловят на улице, вталкивают в автомобиль, завязывают ей рот и глаза, долго возят ее по улицам и наконец привозят в какую-нибудь неведомо где находящуюся квартиру, где и начинаются переговоры о выкупе. В случае их благополучного исхода жертве снова завязываются глаза и ее снова бесконечно возят в автомобиле для того, чтобы лишить возможности ориентироваться, а затем выпускают где-нибудь на пустынной боковой улице в центре города, откуда она сама может добраться до своего дома.

Примеров такого рода похищений можно было бы привести десятки только по одному Харбину, но достаточно будет ограничиться несколькими из них, в полной мере характеризующими это явление.

В начале 1924 г. на одной из людных улиц Харбина было произведено нападение на золотопромышленника И., которого несколько человек подстерегли при выходе его из конторы и пытались втолкнуть в автомобиль. И., очень крупному по комплекции человеку, удалось упереться руками в стенки автомобиля, и нападавшие не могли сразу справиться с ним. Так как завязавшаяся борьба могла привлечь внимание публики, злоумышленники бросили И., вскочили сами в автомобиль и скрылись.

В том же году был похищен местный крупный коммерсант и домовладелец Т., которому пришлось заплатить за свое освобождение 100 тысяч даянов. Наконец почти одновременно была организована попытка похитить сына местного богача О., когда он возвращался с тенниса по очень людному месту. Мальчик не растерялся и бросился плашмя на землю, и пока похитители возились с ним, начала собираться публика, приближение которой заставило злоумышленников быстро ретироваться.

В 1925 г. был похищен известный в Харбине врач К. Его увезли за город и потребовали там с него выкуп. К. удалось обмануть бдительность бандитов и уговорить их вернуться с ним в город, где он обещал вручить им 200 рублей. Бандиты приняли его предложение, доставили его обратно на его квартиру, получили обещанную сумму, а затем дня через два были арестованы.

В начале 1928 г. на одной из нейтральных улиц Харбина около 7 часов вечера был схвачен и увезен в автомобиле артист Д., шедший на спектакль. Когда его привезли в какое-то неизвестное помещение и развязали ему глаза, а затем выяснили точно, кто он такой, бандиты сообщили ему, что он похищен по ошибке, будучи принят за другого, и попросили его извинить их за такую оплошность и подождать до следующего вечера. Через сутки он действительно был доставлен, опять с завязанными глазами, на то же место, на котором накануне его схватили.

Бывают впрочем случаи, кончающиеся гораздо более печально. Так сын одного сравнительно мало состоятельного харбинца погиб в плену у хунхузов, которые были почему-то убеждены, что отец сможет дать за него солидный выкуп, и, не пожелав пойти ни на какие уступки, предпочли убить двенадцатилетнего мальчика.

Эти „городские хунхузы“ являются конечно просто разбойниками и бандитами, очень далекими от таежных „независимых храбрецов“, и могут служить характерным примером даже просто полного вырождения и извращения подлинного хунхузнического движения. Но в то же время они являются и лишней удачной иллюстрацией чрезвычайной распространенности этого явления на территории Северной Маньчжурии.

Как уже было отмечено выше, хунхузничество существует здесь с незапамятных времен, а в течение последних десятилетий не было такого периода времени, когда бы оно совершенно исчезало. Но степень его распространенности и активности хунхузов зависит главным образом, от двух причин: последовательности борьбы с ними и уменья вести эту борьбу, с одной стороны, и степени обеспеченности самих хунхузов оружием и боевыми припасами — с другой.

Очень значительный толчок росту хунхузничества дала в свое время русско-японская война. Хунхузы успешно оперировали тогда большими шайками в тылу обеих армий, которым было не до борьбы с ними, и столь же успешно и усиленно пополняли за счет воюющих запасы своего оружия. Поэтому и после этой войны, вплоть до 1917 г., вооружение хунхузов составляли главным образом японские винтовки и русские трехлинейки, причем уже к 1916 г. все хунхузское оружие оказалось очень сильно потрепанным, из чего можно было заключить, что пополнение его запасов было крайне затруднено. В том же 1916 г. было замечено, что хунхузы экономят буквально на каждом патроне.