Александр Беззубцев-Кондаков - Надо ли России бояться Китая?

Самый страшный сценарий развития событий — это когда Китай ради обеспечения возможности работы собственной экономики наводнит весь мир своими сверхдешевыми товарами и будет насильственно снижать цены на всех рынках повсеместно, потому что ему надо будет продавать хоть за копейки, чтобы удержаться на плаву. Таков сценарий начала глобального катаклизма с непредсказуемыми результатами. Никто не может предугадать, насколько далеко готов зайти Китай ради спасения своей экономики.

Кроме того, Одед Шенкар пессимистично рассматривает перспективу вхождения КНР в число передовиков не только индустриального, но и постиндустриального мира. Китай в этом очень заинтересован, но пока не видно, получится у него или нет. Инновационным сектором экономики нельзя управлять с помощью государственного планирования, хотя Пекин прилагает огромныеусилия, чтобы усилить инновационный сектор — одну из наиболее слабых сторон « красного дракона».

Американскому коллеге вторит известный российский специалист, научный руководитель Высшей школы экономики Евгений Ясин, который считает, что Китай едва ли сможет войти в число лидеров постиндустриального мира в ближайшее время. Та политическая система, которая сегодня способствует успехам этой страны, одновременно препятствует инновациям.Нынешняя модель китайского общества, живущего под руководством компартии — это возрождение традиционной китайской бюрократии, которая в значительной степени была подорвана в эпоху революций и в период правления Мао Цзэдуна. В Китае не принято ругать бюрократов,как это происходит, например, в России. Бюрократия и централизация подразумевают ослабление конкуренции, что в конечном итоге создает серьезные препятствия для развития инновационной экономики в КНР. Сегодняшние конкурентные преимущества этой страны — временные, пока имеются резервы поздней индустриализации. Когда они будут использованы, Китай уткнется в собственный культурный барьер. Очевидно, что он не сможет генерировать нововведения с такими же результатами, как развитые страны Европы, Америки и Япония. По крайней мере, на довольно продолжительном временном отрезке.

Не исключено, что «китайский век» когда-нибудь настанет. Но явно не в этом столетии, таково мнение упоминавшегося выше Гордона Чана.

К сказанному остается добавить следующее. Борьба китайского юаня с американским долларом сейчас — явление очевидное. Но утверждать, что в результате этой борьбы юань позеленеет, а зеленый цвет доллара изменится на красный, невозможно. Пока все останется как прежде, потому что в кардинальных изменениях никто в мире не заинтересован.

По уровню коррупции Китай — на одном из первых мест в мире. Россияне сильно ошибаются, когда считают, что отечественное чиновничество — самое коррумпированное в мире: нам до Китая, слава Богу, еще далеко… В мае 2007 года в Китае с визитом находился председатель Счетной палаты России Сергей Степашин, который сказал, что его впечатлили китайские способы борьбы с коррупцией. Степашин даже призвал россиян поучиться у Поднебесной «самой системе борьбы с коррупцией, сделать прозрачной деятельность своих чиновников» [57] Российская газета. 2007. 29 мая. . Однако, на наш взгляд, пример Китая в данном случае России малополезен. В Поднебесной сегодня масштабы коррумпированности органов государственной власти всех уровней столь велики, что это уже не скрывают даже руководители Коммунистической партии Китая. Видимо, они постепенно приходят к пониманию того, что одними репрессивными мерами («свинцом в затылок») проблему чиновничьей продажности не решить. Жестокость наказания за должностные преступления — это не столько следствие желания искоренить такое социальное зло, как коррупция, сколько проявление общественного страха, недоверия к прогнившему государственному аппарату и неспособности оздоровить его без «хирургического вмешательства».

Это может показаться странным, но отцом китайской коррупции является философ Конфуций. Формально конфуцианство религиейне является, оно никогда не имело своих церковных институтов, но зато на роль «священнослужителей» конфуцианства всегда могли претендовать государственные чиновники Китая. Труд «Лунь юй» («Суждения и беседы»), который начал составляться «апостолами» Конфуция еще при его жизни, стал для китайцев тем же, чем во все времена была Библия для христиан и Тора для евреев. Конфуцианство стало официальной идеологией Китая в период династии Хань (III век до н. э. — III век н. э.). Эта идеология формирует образ «благородного чиновника», воплощающего высочайшие моральные качества и жизненную мудрость. Как результат, конфуцианство создало основу для того, чтобы чиновничество возвысилось над законом, уверовало в собственную непогрешимость. Именно в этом представлении — корень коррупции. Эксперт из Китая, доктор юридических наук Фэнь Бао свидетельствует: «Взяточничество э Поднебесной было узаконено до середины XX века. Например, государственный чиновник во времена династии Цин имел право не принять посетителя» если тот пришел к нему без подарка.Мелкому клерку было положено нести гуся, тому, чья должность повыше, — целого поросенка. В России законодатели часто кивают на Китай: мол, жесткие меры применять ни к чему — взяточников толпами ставят к стенке, а чиновники как брали, так и берут. Скажу вам одно. Если бы в Китае не было смертной казни и сроков за взятки по 25 лет, у нас бы по-прежнему просители являлись в министерство с жареным поросенком в руках» [58] Цит. по: Зотов Г. В Китае за коррупцию — расстрел // Аргументы и факты. Северо-Запад. 2009.17 июня. . А россиянин Владимир Попов в книге «Три капельки воды» приводит высказывание китайского промышленника: «3 моей практике не было случая, чтобы чиновник не взял; бывало, что поначалу отказывались, но это значит, надо было давать больше: я так и делал, и они брали» [59] Попов В. В. Три капельки воды: заметки некитаиста о Китае. С. 49. . Уже один этот фактор заставляет задуматься о том, что система государственного управления Китая поражена тяжелым недугом. Факты коррупции свидетельствуют прежде всего о сращивании криминала и государственной власти. Джеймс Киндж пишет о том, что рядовому китайцу порой бывает непросто отличить «ряженого» бандита от настоящего представителя власти: «Средства массовой информации регулярно сообщают о случаях с криминальными элементами, которые разъезжают по стране, прикидываясь важными чиновниками и пользуясь услугами подхалимов… В стране, где униформа внушает не вызывающее сомнение уважение, число людей, подражающих офицерам полиции и военным, просто на удивление велико» [60] Киндж Д. Китай, который потряс мир. М, 2010. С. 260. .