Юрий Поляков - Лезгинка на Лобном месте (сборник)

Да ведь и это еще не все! Не исключено, что сразу же после всепростительного манифеста появятся возмущенные толпы тех, кто по молодости лет или нерасторопности недооткусил от бюджета, а к ним тут же примкнут те, кто имманентно не способен зарабатывать честно. И они из мучительной обиды могут запросто учудить в стране такую «экстремуху», по сравнению с которой Зюганов покажется розовеньким голубем социального мира. Такое начнется, что хоть капиталы из Отечества выноси! Спрашивается: нам это надо? Мы ведь и так давно лежим как в экономическом, так и в геополитическом смысле на боку, касаясь трех великих океанов из последних сил.

Что же делать? А может, поворотиться к опыту католической цивилизации и ввести в оборот «индивидуальные бизнес-индульгенции» (ИБИ)? Конечно, следует учесть целенаправленные ошибки, допущенные с ваучерами, сделать эти бизнес-индульгенции именными и продавать страждущим по договорной цене, определяемой размерами сбережений того или иного ударника капиталистического труда. Еще лучше – заставлять каждого предпринимателя покупать такие ИБИ каждые пять лет, чтобы экономическая жизнь медом не казалась. Выручку же пустить на умиротворение обиженных слоев населения и процветание государства Российского. А? Впрочем, это уж я совсем, как ребенок, замечтался…

Но с другой стороны, оставить все как есть тоже нельзя, потому что управлять обиженным народом еще худо-бедно можно, но направлять его на реализацию сколько-нибудь серьезного социального проекта невозможно. «Какого проекта?» – спросит вдумчивый читатель. А есть ли вообще у нашей элиты какой-нибудь проект, кроме армейского правила «Бери больше – кидай дальше!»? И вот тут-то важно понять, что такое есть современная российская власть. Если она попросту ликвидационный комитет, озабоченный лишь постепенным демонтажом остатков великой евразийской державы, то все идет правильно: экономика хиреет, оборона ветшает, севера и восточные территории пустеют, население сокращается, мозги из страны утекают, грамотность молодежи падает, а некогда мощная духовная культура подменяется лепетом телевизионных недотыкомок. Лично я с таким проектом категорически не согласен, а люди, его осуществляющие, на мой, никому не навязываемый взгляд – классические отчизнопродавцы. Я очень хочу жить в свободной и процветающей стране, но если эта страна будет начинаться под Калугой, а заканчиваться сразу за Костромой, такая ситуация меня не устраивает. Тебя, читатель, надеюсь, тоже!

Но хочется верить, дело все-таки в другом. Нынешние лидеры получили страну (если бы взяли, тогда другое дело!) в состоянии тщательно отлаженной, управляемой и прогнозируемой смуты. Эту смуту иные наши западные партнеры всячески поощряют и поддерживают, именуя ее почему-то долгожданной российской демократией, за которую и по парламенту пострелять не грех. Случай в истории не новый. Вспомним хотя бы, как в XVIII веке соседи Речи Посполитой, включая Россию, ревностно лелеяли шляхетский вольнолюбивый кавардак, и не забудем, чем это кончилось для Польши, исчезнувшей с географических карт. Нынче в сходной ситуации оказалась сама Россия, и тут любой резкий шаг может привести лишь к тому, что смута станет непрогнозируемой и неуправляемой. В общем, сложилась обстановочка, очень точно обозначаемая народной поговоркой: недотерпеть – пропасть, перетерпеть – пропасть. При подобном раскладе традиционно нелегкая шапка Мономаха давит уже не на уши, а на плечи…

Что же делать? Не знаю. И, вероятно, по-настоящему не знает никто, включая мудрых политтехнологов, напоминающих мне иной раз парапсихологов, которым сдвинуть взглядом графин мешает публика в зале. Но начинать, наверное, нужно (да простится мне это гуманитарное прекраснодушие!) с восстановления все той же социальной дисциплины. А она, как известно, предполагает определенную долю самоотверженности граждан. Да, у нас были крутые времена, когда самоотверженность и самопожертвование народа творили чудеса, как экономические, так и геополитические. Да, это историческое перенапряжение, иногда неизбежное, иногда навязанное властью, сильно подорвало нашу пассионарность. Однако от этого перенапряжения остались земли (пустеющие), победы (забываемые), промышленные гиганты (приватизированные)… Но остались! Теперь мы метнулись в другую крайность – в полную и даже какую-то злорадно-сибаритскую отчужденность от нужд страны. Боюсь, от этой отчужденности останутся только новорусские замки с поющими унитазами да еще иноплеменные барахолки, разросшиеся до самостийных анклавов наподобие Косово.

И тут снова пора вспомнить о социальной дисциплине как способе выживания народа в эпоху исторического кризиса. Однако от писательских призывов сама собой социальная дисциплина не вернется, точно так же, как беременность не возникнет от чтения любовных романов. К дисциплине должна призвать власть, а точнее, наглядно ее продемонстрировать на собственном примере. Напомню, что Екатерина Великая сначала привила оспу себе и наследнику, а лишь потом призвала это делать подданных.

Не знаю, как вы, дорогие читатели, но за последние пятнадцать лет в обращениях власти к народу я ни разу не слышал ничего, ни слова о бескорыстии и самопожертвовании во имя будущего Державы. Обращения правительства к народу напоминают скорее отчеты правления не очень успешного акционерного общества перед чересчур покладистыми держателями акций: надо потерпеть еще годок, в следующий избирательный срок, возможно, пойдут дивиденды. Но ведь это лукавство! Мы с вами не акционеры, а граждане – мы не можем продать свои акции и послать все к черту, вложив деньги в более доходное предприятие, например, в американское кролиководство. Разве можно продать Великую русскую равнину и Байкал? Впрочем, в XIX веке, в пору реформ Александра Освободителя, Волгу со всеми портами и пристанями чуть не продали в личную собственность. Имеется такой задокументированный исторический факт. Но вовремя спохватились…

Призывов же к самопожертвованию нет по вполне понятной причине: в ответ народ потребует самопожертвования и бескорыстия от властей предержащих. А ведь это уже совсем другой разговор! Вы думаете, сталинская гвардия во френчах ходила и демонстрировала всяческий ригоризм по глупости? Э, нет, они соблюдали (часто только внешне) взаимный договор с обществом о самоотверженности и бескорыстии во имя исполнения великой задачи – «вытащить республику из грязи». Вытащили, потом снова втащили, потом опять вытащили… Но это отдельный разговор.

Позднесоветская верхушка была уже дамой комфортной, но старалась скрыть свои номенклатурные радости за заборами спецсанаториев и дверями распределителей. Подловато, конечно, зато умно, ведь по радио пели: «Прежде думай о родине, а потом о себе». Кстати, мой опыт общения с руководителями советской эпохи свидетельствует о том, что таких людей, которые думали сначала об общем деле, а потом о своих частных делах, было не так уж и мало. Косилка горбачевской а потом и ельцинской кадровой политики проехалась прежде всего по ним. Полагаю, проехалась целенаправленно: наступало время, которое внезапно прозревший ныне публицист Черниченко очень точно назвал эпохой «Большого хапка», когда даже относительно бескорыстный государственник смешон и неудобен. Помните, как потешались наши смешливые журналисты над «плачущим большевиком» Рыжковым? Как улюлюкали над Бондаревым, сравнившим «перестройку» с самолетом, который взлетел, не зная, куда сядет? А ведь они дело говорили. Извинился перед ними хоть кто-нибудь из прежних зубоскалов? Нет, конечно. У нас извиняются только за имперское прошлое…