Итоги Итоги - Итоги № 8 (2014)

— Коррупционных скандалов с именем Шумейко в лихие 90-е связывали немало. Дачи «Сосновка-1,2,3…» Еще раньше ваше имя прочно увязали с «генералом Димой» Якубовским.

— Якубовский необычный человек, необычного склада ума. Он смотрел на вещи, как потом оказалось, через призму выгоды: есть она или нет? Был такой генерал, царство ему небесное, Кобец Константин Иванович, несколько дней даже занимал пост министра обороны. Я с ним не то что дружил, а очень сильно приятельствовал: я умею водку настаивать на рябине, а он яблоки мочить. И два этих продукта очень хорошо сочетаются. Как-то он позвонил и говорит: «Я тут организовал охранное агентство, а мне оружие не дают, мне, генералу! Помоги. К тебе придет Якубовский такой, у меня работает». Приходит — белая рубашка шелковая с короткими рукавами, пиджак сверху, желтая кобура под мышкой. Говорит: «Жарко, можно я сниму пиджак?» Специально, чтобы я увидел, что у него кобура. Я спрашиваю: «Как тебя вообще сюда пустили?» — «А я пистолет сдал». И матом... Я говорю, ты что наглеешь здесь, еще раз слово матом скажешь, уйдешь отсюда. Он извинился.

А меня только-только назначили. 6 июня я пришел в правительство, и Гайдар подписал распоряжение освободить под мой секретариат на Старой площади четыре кабинета. А там сидели старые сотрудники, еще со времен Брежнева. Когда мой секретарь пришел, его послали в прямом смысле: мол, и ты, и твой Гайдар, и твой Шумейко скоро уйдут, а мы останемся. И хрен мы этот кабинет уступим.

Можете себе представить, ты первый вице-премьер, а тебе кабинет не дают! Я смотрю на Якубовского: «Кобец сказал, что ты все можешь». Отвечает: «Да, я могу все». — «Тогда тебе такое задание. Вот распоряжение и. о. премьера о том, что нам выделены кабинеты. А эти из ЦК нас послали... Придешь ночью, соберешь комиссию из полотеров и уборщиц. Аккуратненько уберешь все бумажки из этих комнат, но чтобы ничего не пропало! Повесишь таблички новые на двери, проведешь телефоны, и чтобы в 9 утра мой секретариат пришел, сел на свои места и начал работать. Сделаешь?» — «Сделаю». Потом я узнал, он свои доллары заплатил кое-кому и все сделал...

Он мне понравился, Якубовский. Потом он подробно рассказал свою историю, как хотел жениться на дочке Язова, как они там Западной группой войск занимались... Короче, попросился быть моим советником. Я хотел его взять на общественных началах, но он уж очень бурную деятельность развил от моего лица. Мне журналисты говорят: вот у вас там дача, там дача... А потом узнаю: оказывается, если ты говоришь, что строишь дачу для Шумейко, то никто не лезет из местной власти и многое прикрывается моим именем... Якубовский, да, он такой парень...

— А была еще история с присвоением воинских званий.

— Генералом он никогда не был. Есть в аппарате правительства отдел, который занимается связями с силовиками. И Кобец предложил назначить Диму туда. А до этого сам Кобец произвел его в полковники.

— За какие заслуги?

— У Якубовского отец, по-моему, полковник был, причем в каком-то очень закрытом институте, с которым считались. Когда он умер, остались сыновья. Мать хотела, чтобы они в военное училище попали. А евреев не брали в Советском Союзе. Но она пошла на прием к министру обороны, и Димке в порядке исключения разрешили поступать. И он ничего лучше не придумал, как сказать, что он побочный внук маршала Якубовского. Перед ним на цирлах ходило все училище. Потом, когда выявился обман, его в стройбат отправили. Ну, авантюрист, Остап Бендер! Его и прозвали «генерал Дима». Журналисты это умеют. А он не прочь был подыграть и побыть генералом.

С Якубовским меня добил последний эпизод. В прокуратуре мне выкладывают шесть писем: гарнитура бланка Совета министров. Все закатаны в ламинат для солидности. И содержание такое: где 140 миллионов, где 150 миллионов долларов я выделяю то одной фирме, то другой. Везде моя подпись.

Я смотрю: да, подпись моя, но я таких писем не подписывал. Еще раз присмотрелся: на всех шести письмах закорючки-то абсолютно одинаковые, а человек не может шесть раз подряд так расписаться. «Все, — машет руками следователь. — Сдаюсь! Рассказываю. Подписи поддельные и сделаны на лазерной установке. Экспертиза показывает, конечно, что это не чернила, но кто на экспертизу будет носить письмо первого вице-премьера! Поэтому подделки на всякий случай и закатали в ламинат. И мы даже знаем, кто эти подписи сделал и по чьему заказу». Оказывается, младший брат Якубовского...

Нет, власть — это вещь тяжелая. Там человеку с характером ужиться сложно. Взять судьбу того же Павла Грачева. 1996 год, выборы. Основные кандидаты Ельцин и Зюганов, Лебедь... И голосов не набрал ни Зюганов, ни Ельцин. Второй тур, надо же что-то делать. Борис Николаевич пригласил Лебедя и с ним лично поговорил, мол, что он хочет за свои голоса. Лебедь захотел стать секретарем Совбеза. И не просто, а чтобы министр обороны ему подчинялся. Точно как в «Сказке о рыбаке и рыбке». Грачев и Лебедь — это два полюса разных совершенно. Лебедь ему страшно завидовал: Павел Сергеевич в 44 года стал министром! Хотя из них двоих, конечно, Грачев — это военный настоящий.

Борис Николаевич пригласил Грачева на беседу. Мол, так и так, мне надо избираться. Павел Сергеевич взял лист бумаги и написал заявление по собственному желанию, ушел из министров по состоянию здоровья. Ради политической целесообразности. А они ж братались, руки резали, кровью здоровались...

— Да, политика вещь жестокая.

— Политика вещь жесточайшая. Вспоминается Совет безопасности после Буденновска, когда Ерин Виктор Федорович, министр внутренних дел, первым встал и сказал: «Не могу больше оставаться министром. Прошу разрешить мне уйти в отставку». После него Николай Егоров, зампред правительства, штатский человек, но в военной форме, там был, тоже в отставку ушел. Борис Николаевич поставил вопрос об отставке Грачева. Совбез проголосовал против. Грачев остался — а его и не за что было. После этого картинно выступил директор ФСБ Степашин: «Борис Николаевич, если вы так считаете, то и я тоже готов пойти в отставку». Его отставку приняли единогласно. Он меня потом за грудки хватал: зачем я проголосовал...

— Но решение по Буденновску принимал Черномырдин.

— Да, непростое решение, но все-таки сохранившее жизни сотням людей. Нет, Степаныч хороший человек был...

— После ухода в отставку встречались?

— Да, я уже не был председателем Совета Федерации, а тут у него день рождения, юбилей. Он мне позвонил домой и пригласил в Кремль: «Кроме тебя, тамады я не вижу». Я приехал, задорно так провел вечер. Бориса Николаевича заставил в буриме играть. Ему понравилось. У меня даже благодарность от Ельцина есть: «Владимиру Филипповичу Шумейко за мастерски проведенный товарищеский ужин». Дома висит.