Антонина Коптяева - Собрание сочинений. Т. 4. Дерзание.Роман. Чистые реки. Очерки

Рабочий экскаватора, буйно-рыжий, кудрявый, весело взмахивает рукавицей:

— Зато по мраморной дороге будем ездить! И поезда пойдут. Где еще так?

«Главный закоперщик» всех дел, начальник дорожного участка, тоже молодой инженер Кухта Владимир Иванович поясняет:

— На Кибикском прижиме нам нужно отсыпать грунтов два с половиной миллиона кубометров. Берем из карьеров и выемок. Горы-то — сами видите… Вот ребята Олега, — он кивнул на Свинцицкого, — пока тянут линию, третий переход делают через Енисей на опорах. А нам досталось от Уйского до Карловского створа двадцать пять километров. Из них: Кибикский прижим — пять километров, Пойловский прижим — это где Каменная деревня на дне — четыре километра, потом Карловский прижим, обеспечивающий выход на створ… Два участка поймой, но тоже работа пребольшая. Однако народ у нас все молодой, работают здорово. Ведь перспектива такая, чтобы к тысяча девятьсот семьдесят пятому году уже пустить два агрегата Саянской ГЭС, ну и нажимаем. Кто сказал, что будут туманы? У нас Енисей на быстрине и сейчас зимой не замерзает — промоины так и чернеют. А у берегов намертво его схватывает — лед почти двухметровый.

Кухта подводит нас к группе молодых, загорелых рабочих:

— Вот это автогрейдерист Гриневич Николай. Это Боженов Федор Никитич — машинист экскаватора. Он работал на Волгоградской ГЭС, потом — в Братске был. А в прошлом году сразу с семьей махнул к нам. Имеет квартиру со всеми удобствами. Заработок хороший. Вот и Аркадий Щин — лучший водитель двадцатипятитонного самосвала, не обижается на свое житье в Майне. Кстати, название нашего городка не от Мая или Маи произошло. Майнэ — название рода хакасов. Аркадий с Урала приехал, где работал после армии восемь лет. У него два сына, две дочки. Жена учится на маляра, сам он в вечерней школе. У нас почти все учатся.

— Какая у вас норма выработки? — спрашиваю Щина.

— Восемнадцать рейсов на МАЗе за семичасовой рабочий день. В рейс беру кубометров двенадцать.

Вблизи МАЗ-525 кажется особенно большим, и, когда он подходит к краю «прижима», его чудовищные колеса почти нависают над пропастью, где бурлит Енисей. Как определяет водитель эту границу, когда опрокидывает кузов с породой?

— Хотите попробовать? — с улыбкой спрашивает Щин.

— Мы уже попробовали вчера… — Но от приглашения, конечно, не отказываюсь — подтягиваюсь и вспрыгиваю на немыслимо высокую подножку.

Даже смешно выглядывать из окна кабины. Сидишь в ней, как галка на крыше. Из-за борта кузова задних колес не видно, не видит их, наверное, и водитель даже в боковое зеркало. А ведь это не к парапету набережной пятиться! Отсюда Енисей, мчащийся у подножии насыпи высотою метров в пятнадцать, представляется особенно быстрым. Как шоферы крутятся над ним день-деньской на «прижиме» — крохотном пятачке для их гигантов машин?!

Толчок. Самосвал судорожно дергается. Кажется — мы слетим сейчас в реку, но летит с грохотом только раздробленный мрамор из кузова. Я вспоминаю, что у Аркадия четверо маленьких детей. Говорят, он очень любит их. На месте его жены я извелась бы от беспокойства. А он уверен, улыбается и вполне доволен своей работой.

— Это очень редко бывает, чтобы кто-нибудь сорвался. Привычка же: чувствуешь, где предел. Но, конечно, трезвость тут требуется абсолютная. Выпивка равносильна неисправности машины.

Вернувшись в поселок Майна, я сразу отправилась искать домик Щина, чтобы познакомиться с его семьей. Шагая по заново застроенным улицам, смотрела на хорошенькие коттеджи и многоквартирные дома, на зелень молодых садов, где щебетали детские и женские голоса и слышался веселый смех, и думала: «Вот еще одно место, открытое для себя, для души. Я тоже с великой охотой пожила бы в этом славном месте, среди зеленых и каменистых гор. Енисей, правда, очень уж сердит, но можно и с ним поладить, если без шуточек. Зато какая мягкая, чудесная вода. Везде водопровод — поливай сколько хочешь, а земля-то в Майнской котловине — луговой чернозем! И мрамор здесь, и кедры пушистые рядом с Майной и будущим городом Черемушками».

— А комаров нет потому, что их потравили, — сказала мне светловолосая и легкая, как девочка, Антонина Щин. — Мух у нас тоже нет. Чуть появятся — и то уничтожают.

Я застала ее врасплох: босиком, в открытом сарафане, она делала уборку во дворе своего маленького веселого домика.

— Коля (это старший — ему девять лет) уехал на велосипеде за хлебом. Девочки еще мелкие: одной шесть, другой пять лет, но тоже помогают. Пол подметут, за молоком в магазин сходят. Только Андрейка еще без работы — ему десять месяцев. Но будто чувствует, что мне некогда, уже учится ходить. И не капризничает — ему все ладно.

Уборка закончена. Антонина моет руки, поправляет пушистые стриженые волосы.

— Я еще поливкой занималась сегодня. Огородик. Очень хорошо все растет здесь. Ехали сюда в мае в прошлом году, думала — страшно, а сразу понравилось, Яблони цвели — белым-бело. Кто за садом любит ухаживать, у тех ягоды всякие. Чтобы ребятишкам было где купаться (на Енисей-то не пускаем), за поселком пруд сделан. Сейчас хотим свою баню построить. Казенная очень хорошая, да далеко ходить с маленькими.

— Вы не работаете, конечно?

— Сейчас пока нет. Но скоро мои родители приедут к нам, тогда сразу пойду на работу. У Аркадия отец погиб на фронте, а мать в колхозе. Он, как явится домой, все с ребятишками возится, хоть и устает: ведь в школе еще занимается. Зимой любит на охоту ходить. Нынче коз много было в горах… Он ходил, но только измучился. А вчера на рыбалке был, принес ведер пять карасей величиной в ладошку.

Антонина смеется, щуря светлые зеленоватые глаза. Совсем не похожа она на мать большой семьи.

В комнате ковер на стене, есть радиоприемник, даже телевизор.

— Но видно плохо: горы кругом, — говорит Антонина, расхаживая из угла в угол и прибирая мелкие вещички, разбросанные детишками. — Я их приучаю к порядку, а они заиграются — забудут.

— А чем вы развлекаетесь?

Светлые глаза женщины как бы распахиваются, становятся задумчиво-мечтательными.

— Я книги люблю читать.

Выходим вместе во дворик, устланный новыми, еще желтыми, досками. Жаль уходить, не повидав всех ребятишек, и Андрейка разоспался после обеда — не будить же его!

— Прижились теперь здесь?

— Да. А ведь в поселке с каждым днем все лучше становится. У нас даже целая улица, молодоженов есть. Для них, молодых, раздолье тут. И культурные развлеченья: клуб большой, славный такой, кино постоянно, артисты разные приезжают.

Не спеша иду по направлению к клубу: предстоит, несомненно, интереснейшая встреча с читателями — жителями Майны.

После этой встречи был у нас еще один разговор с майнцами и секретарем парткома Лазаревым, которого здешняя молодежь не только уважает, но и любит. Это чувствуется на каждом шагу.