Итоги Итоги - Итоги № 7 (2014)

— Как решились двинуть в президенты?

— Еще в 2003 году, за два месяца до парламентских выборов, я все время говорила соратникам по СПС: мы проиграем, нам необходим сильный пиар-ход. Мы не просто идем в Думу, но у нас есть и свой кандидат в президенты. Надо срочно выдвинуть кого-нибудь в президенты. Но кого? Гайдар и Чубайс все время играли с Кремлем, на что-то надеялись. Сказала, что сама готова быть жертвой. Меня предупреждали: если с грохотом проиграешь, тебе конец. Отвечала, что готова ко всему, поскольку весь либеральный проект летит в тартарары. Говорила: не хотите меня — пусть идет Явлинский, Немцов, Гайдар или Лукин. Мы должны вместе выдвинуть своего кандидата параллельно с коммунистами. Но это был глас вопиющего в пустыне. Мне стало даже легче, потому что наконец я могла ни на кого не ориентироваться, раз меня никто не поддержал. Говорила то, что считала нужным, писала ту программу, которую хотела. То, что я набрала лишь 3,8 процента, неправда: голосов было больше. Мне так и сказали: «Ты набрала намного больше».

— Как Леонид Невзлин стал вашим спонсором?

— Мой ребенок заболел раком крови. Ирина Ясина посоветовала лечить его в Израиле. Денег у меня не было, Ира говорит: звони Невзлину. Позвонила. Он сказал: нет проблем. Спросил, что я думаю по поводу президентской кампании. А поскольку у меня уже зрело это решение, то я ответила: «Давай попробуем». От лечения дочки в Израиле я отказалась, потому что поняла: наш протокол лечения более человеческий, он учитывает состояние ребенка. К тому же я поняла, что это очень коммерческая история, а у меня нет таких денег.

— Что за скандал приключился с разгоном первого состава вашего штаба с последующим приглашением Марины Литвинович?

— Что произошло с Литвинович в СПС, точно не знаю — я ни в чем уже не участвовала. Меня отовсюду отодвинули — мол, торгуй лицом в телевизоре, работай с законом. Что же касается моего штаба, то никто его не разгонял: он работал с самого начала и до конца. Это сплетни. Куча дерьма лилась со всех сторон, я даже внимания на это не обращала. Что касается Марины Литвинович, то она занималась пиаром. Более того, креативный совет возглавила я лично. В совете было человек пятьдесят, и мы все делали вместе. Любое предложение обсуждалось коллективно. Мы тогда отмели очень многие предложения Литвинович.

А вот с финансами, со сбором подписей действительно был кошмар. Кто-то у кого-то чего-то украл, недовез и так далее. Как всегда: склоки, воровство… Ужас! Со всем этим разбирался Володя, мой муж. Слава богу, у него была хватка лихих девяностых. Он знал, что такое ребята на рынке, поэтому справился. Как мог, утихомирил всех, развел.

— С каким настроением завершили президентскую кампанию?

— Была преисполнена оптимизма. Результаты для меня были неплохими. Кстати, мне и коммунисты рассказывали, как мои бюллетени откровенно выбрасывали и вбрасывали те, которые надо. Это происходило во многих районах Москвы, не говоря уже о регионах, где вообще не пойми что творилось. Я прекрасно понимала, что набрала минимум шесть процентов. А поскольку в начале кампании мой президентский рейтинг был нулевым, то посчитала такой прогресс за два месяца хорошей работой. Собиралась остаться в политике. Решила сделать свою партию, социал-демократическую, поскольку за меня голосовали люди разных взглядов. Партию мы сделали, назвали «Свободная Россия». Начала ездить по регионам, собирать политсоветы. Очень интересные люди появились, все на энтузиазме, сами финансировали региональные ячейки. Стала тратить собственные средства, потому что спонсоров не нашлось. Невзлин тоже отказался от спонсорства. Сказал: «Ир, ты настолько самостоятельный человек, что с тобой договориться ни о чем невозможно. Ты играешь сама в свою игру».

— О чем он хотел договориться?

— Настаивал на раскачивании лодки, а я склонялась к созданию системной партии, которая будет работать вдолгую и постепенно собирать людей, которая примет участие в следующей избирательной кампании. Словом, у меня был консервативно-эволюционный стратегический путь, а Невзлин настаивал на более радикальном. Мы разошлись красиво, вежливо.

Потом пришли братья Рявкины. У них была рекомендация господина Урнова, что меня подкупило. С Урновым я часто общалась, считала его прогрессивным политологом. Рявкины не просто пришли возглавить партию — они сказали, что помогут деньгами, необходимыми для сбора 50 тысяч подписей. Потом положили передо мной листик, на котором было написано: свидетельство о регистрации «Свободной России» на базе их собственной партии. Мол, деться вам все равно некуда. То есть Минюст за три дня перерегистрировал их партию, которая была никому неизвестна, в «Свободную Россию», и они пришли со мной торговаться. А потом начали и вовсе убивать мою партию, перекатывая ее на кадровом уровне в пропрезидентскую. Это такая игра, как компьютерный вирус: войти внутрь организма, потом его разрушить.

Я поняла, что оплошала. С тех пор зарубила себе на носу: никогда и никому не верь в политике. Выгнала Рявкиных, назвала партию «Наш выбор».

Дальше начала мучиться со сбором 50 тысяч подписей. Было очень трудно сделать это по всем регионам практически без денег. Качественных подписей собиралось все меньше, все становилось сложнее и сложнее. Конечно, расстроилась. Но я тринадцать лет провела в политике, поэтому чего уж там… Еще и из администрации президента пошла информация: зря ты деньги палишь и бесконечно дергаешься — тебе партию все равно не зарегистрируют.

Тут в большую политику явился Михаил Касьянов, и все мне стали советовать: надо к нему идти. Когда в моей партии наметился финансовый кризис, я встретилась с Михаилом и предложила влить свою партию в его. Понимала, что у него есть средства, он бывший премьер и в такой кампании все будет куда сильнее и круче. В отличие от многих демократов у меня лишних амбиций не было: появилась более сильная фигура, мужчина, русский — нет проблем, пожалуйста. В общем, мы договорились.

Касьянов решил создавать партию на базе Демократической партии России. Но перед учредительным съездом начались игры Андрея Богданова, нацеленные на перехват контроля над ДПР. Касьянов мне позвонил: «Либо возвращайтесь в самостоятельное плавание, либо мы идем вместе до конца, но риски страшные. По моим сведениям, нам на базе ДПР ничего не дадут сделать, а времени мало». Я поняла, что устала. Решила, что у меня уже не осталось сил одной сражаться с прохиндеями в политической тусовке. Сказала: будем биться вместе до конца.

Съезд планировался в Октябрьском зале Дома союзов. А накануне нам сказали, что там проведет свой съезд Богданов. В последний момент мы все переместили в Измайлово. Приехали — а там «Молодая гвардия», науськанная Демидовым, пикеты строит с какими-то оскорблениями, масками ослов… Уже в фойе был чистый кошмар. Мы под охраной прошли в зал, где удалось собрать лишь своих. В общем, все грохнулось.