Петер Швейцер - Тайная стратегия развала СССР

Другая стратегия, имеющая решающее значение для падения советской экономики, исходила от Эр-Рияда. «К концу лета 1985 года представители Саудовской Аравии сообщили администрации Рейгана, что стоит рассчитывать на увеличение добычи», — вспоминал Уайнбергер. По многим причинам — как экономическим, так и по соображениям безопасности, саудовцы решились на шаг, который американцы склоняли их сделать уже давно. Решение предупредить Вашингтон явилось принципиально отличным от неожиданного решения саудовцев в семидесятые годы и свидетельствовало об американо-саудовском сотрудничестве и общности целей.

Не имея ни малейшего представления о приближающемся финансовом циклоне, Михаил Горбачев встречался в Москве со своими главными советниками и союзниками, чтобы подготовить экономические реформы, которые он хотел ввести в следующий пятилетний план. Советская экономика была отягощена многими проблемами, на которые ранее не обращалось внимания. Основным пунктом первого пакета реформ нового Генерального секретаря было ускорение промышленного производства, чтобы Советский Союз перешагнул в следующее столетие как сверхдержава. Избранный путь — модернизация, а не производство, как это было многие десятилетия до этого. Модернизацию следовало провести за счет значительных инвестиций в производство станков, инструментов, роботов, электроники, компьютеров и др. Чтобы реализовать этот план, Горбачеву нужны были несколько необходимых составляющих, которые могли принести лишь изменения в политике администрации Рейгана: западная технология, твердая валюта, решение геополитических проблем.

Горбачев направил горячее заявление творцам западной политики и бизнесменам о расширении торгового обмена. Он связал продажу технологий и политическое сотрудничество. «В этом опасном мире мы не можем, просто не имеем возможности игнорировать такой фактор стабилизации отношений, как торговые и экономические связи, — констатировал он. — Если мы и в самом деле хотим серьезных и стабильных отношений, гарантирующих прочный мир, то в их основе должны быть и развитые торговые отношения».

Одним из приоритетов Горбачева были нефть и газ. В основном оттуда текла твердая валюта, а за нее на Западе покупалось зерно и другие товары. Новый Генеральный секретарь считал, что добыча газа должна увеличиться с 22,59 миллиарда кубометров ежегодно в 1985 году до 30 миллиардов кубометров в 1990-м. Большая часть добытого сверх прежнего должна идти на экспорт. Источник такого увеличения — новые территории в Западной Сибири, недавно подключенные к газопроводу. Добыча нефти должна также увеличиться. Горбачев позволил, чтобы в течение ближайшей пятилетки (1986–1990 гг.) нефтяная промышленность получила 51,5 миллиарда долларов на модернизацию оборудования для бурения скважин и запуск рекордного числа — шестнадцати новых месторождений только в 1986 году. Горбачев надеялся, что экспорт энергоносителей принесет дополнительные миллиарды твердой валюты.

Но кроме западного вклада в виде технологий, твердой валюты и кредитов, Горбачев также надеялся и на ослабление военного противостояния. В конце 1985 года, впервые после 60-х годов, США производили оружия больше, чем Москва. Удвоение американских расходов на исследования и развитие очень беспокоили советский генералитет и Горбачева. Один из бывших членов Центрального Комитета отмечал: «Мы нерушимо верили, что расстановка сил изменяется не в нашу пользу. В военно-технологической, идеологической и политической сферах. Нужно было что-то делать, чтобы удержать такое развитие событий, ответить на американский вызов».

Советские военные чиновники, такие как бывший министр обороны С. Л. Соколов, обещали, что достигнут темпов развития американской армии. Горбачев рисовал невеселый образ изменяющегося характера военного соперничества, что, возможно, и объясняет тот факт, почему СОИ стала его навязчивой идеей. По мнению генсека, главная проблема всего мира заключалась в том, что «развитие науки, техники и технологии достигло такого уровня, особенно в военной области, который может привести к совершенно новой фазе гонки вооружений». Эта тревога возникла оттого, что Москва встала лицом к лицу с технологическим вызовом, на который не могла дать ответ. По словам Александра Бессмертных, «экономический элемент» военного груза, вызванного вооружением американцев, был «первоочередной заботой Горбачева». Анатолий Черняев, личный помощник Горбачева по иностранным делам, вспоминает: «Для Горбачева было необходимо положить конец «холодной войне», чтобы сократить наш военный бюджет, потому что мы должны каким-то образом ограничить расходы на военный комплекс. Для него не было сомнения, что он должен проводить переговоры с президентом Рейганом и пойти весьма далеко, чтобы договориться о больших сокращениях».

Еще большее беспокойство вызывала СОИ. Бессмертных говорил: «Когда разговор доходил до СОИ, для Горбачева ужасной была сама мысль о том, что мы должны включиться в эту гонку вооружений на уровне Стратегической оборонной инициативы, пытаясь сделать то, что и США: космические программы, космическое оружие и т. д.»

В июне 1985 года Горбачев созвал специальное совещание на тему научно-технического прогресса. Главный его мотив — ускорение развития через модернизацию станкостроительной промышленности и модернизацию производства компьютеров, а также электротехнической и электронной промышленности. Это были «катализаторы» ускорения и решающие отрасли укрепления советского строя. Генеральный секретарь сообщил, что развитие науки и технологии является основной задачей. Что означает переориентация экономики? «Это прежде всего научно-техническое обновление производства и достижение наивысшего мирового уровня в технологии».

Одиннадцатый пятилетний план, разработанный КПСС, был отражением этого устремления. Он делал решительный акцент на преодоление отставания от Запада в области электроники. План предполагал рост производства промышленных роботов с 13 000 до 28 000 и увеличение станкостроительных центров с 2500 до 10 700. В течение первых двух лет нового плана инвестиции в предприятия инженерного сектора, предназначенного для исследований, испытаний и внедрения, на 50 процентов превышали суммы, выделенные на эти цели во всей предыдущей пятилетке. Все эти ассигнования выделялись на создание современных технологий.

Проблема заключалась в том, что основной потенциал и возможности в этой области относились к военно-промышленному комплексу. Половина станкостроительной промышленности работала на оборонный комплекс, где были задействованы лучшие умы. Как минимум половина расходов на исследования и развитие предназначалась армии. А оборонный план Рейгана, особенно его опора на новейшие технологии, означал, что оборонной промышленности нужно будет выделить значительно больше средств. Советский Генеральный штаб рисовал зловещую картину использования Рейганом новейших технологий для развития традиционных вооружений, а также СОИ. Советская военная элита встала лицом к лицу с новой стадией развития технологии. Генерал Евсеев писал в одной из военных газет, что угроза создания новых технологий дает капиталистам возможность неожиданной атаки, так же как было с немцами, когда они напали на Советский Союз в июне 1941 года. Заместитель министра обороны генерал Гареев в другой статье приводил в пример старого рабочего, героя повести Симонова «Живые и мертвые» Попкова как образец советского гражданина. Можно было надеяться, что перед новой угрозой со стороны капиталистов народ пойдет вслед за Попковым: «Он готов был отдать даже свое жилье и закончить жизнь на хлебе и воде… лишь бы у Красной Армии было все, что ей нужно». Партия обещала, что никогда не допустит, чтобы капиталисты получили военное преимущество, но за эти слова следовало дорого заплатить.