Журнал Русская жизнь - Эмиграция (июль 2007)

Все, кто учился в советской или российской школе, привыкли относиться к военным сборам для выпускников как к чему-то скучному и ненужному, как к пустой трате времени. Бесконечные построения, разборка-сборка автоматов, надевание противогазов на скорость, ползание по-пластунски. Тяжело, нудно, неинтересно. Кому придется служить в армии - тот всему, чему нужно, там научится. Кому не придется - тем все это ни к чему. Вроде бы. Кажется.

«Спасение на водах» воспринимается нами, бывшими учениками советских школ, как нечто мифологическое. Все мы слышали истории про то, как пионер (комсомолец) шел себе, шел, насвистывая, и вдруг увидел, как в пруду (озере, реке) тонет ребенок, храбро бросился в пруд (озеро, реку) и спас ребенка, а когда прибежали запыхавшиеся недотепы взрослые и спросили, как его имя, скромно потупился и сказал что-то вроде «так на моем месте поступил бы каждый», повернулся и ушел, а взрослые еще долго славили и благодарили неизвестного скромного героя. Нам так часто рассказывали эти истории в школе, мы так часто слышали их в «Пионерской зорьке» и читали в одноименной «Правде», что они стали восприниматься как некие лубочные картинки; как что-то, существующее лишь в эфире и на печатной странице.

И вот - реальное спасение на водах, совершенное, правда, не комсомольцами, а просто старшеклассниками, и имена их известны.

И, что поразительно, спасение состоялось благодаря не только решительности и смелости этих парней, но и знаниям, полученным в ходе скучнейшего и на первый взгляд бесполезного мероприятия - школьных военных сборов. Удивительно, что ребята сохранили в памяти все эти труднозапоминаемые и, как правило, пропускаемые мимо ушей правила первой помощи и применили их в критической ситуации. Молодцы, что сказать.

Можно предположить, что таких случаев на самом деле происходит немало, но далеко не все попадают в новостные ленты информационных агентств.

В Чите при первом в жизни прыжке с парашютом погибла 26-летняя девушка. Трагедия произошла в 10.00 по местному времени на учебном аэродроме РОСТО (Российского оборонного спортивно-технического общества) в поселке Каштак. По предварительным данным, девушка 1981 года рождения погибла из-за неполного раскрытия парашюта. Погибшая покидала самолет Ан-2 последней из группы людей, которые совершали прыжки на коммерческой основе - эту услугу уже несколько лет оказывает местное отделение РОСТО.

Расследование проводит Центральный ОВД города Читы.

Увлечение молодежи экстремальными видами спорта вполне понятно. Эмоции, драйв. Скорость, высота, глубина. Ветер свистит, мотор ревет. Тормоза придумали трусы. Риск. Адреналин. Те самые пресловутые «ощущения», которых катастрофически не хватает современному горожанину, чья жизнь с каждым годом становится все более благополучной, размеренной и пресной.

Да и модно. Все друзья-товарищи чем-нибудь таким увлекаются. Кто на доске с горы летит, кто на скалу лезет, кто с парашютом прыгает. С парашютом - это очень клево, такие ощущения, полет, небо, давай прыгнем, ну как же, надо прыгнуть, боишься, что ли, у нас уже все ребята прыгали, да не один раз, давай, ну чего ты, поехали на этих выходных, это такая вещь, невозможно объяснить, это надо обязательно почувствовать, другим человеком станешь, давай в эти выходные прыгнем, не бойся, не бойся, не бойся.

Прыгнула, в первый раз. Полет, ощущения. Ужас, паника. Разбилась.

Человек погиб за новые ощущения, за крутизну, за чувство полета, за принадлежность к экстремальному спорту.

Все- таки что-то есть абсолютно дикое и абсурдное в том, что человек гибнет ради развлечения. Может, ну их, такие развлечения? В жизни, какой бы размеренной и однообразной она ни казалась, и без того периодически находится место подвигу. Стоит ли искать дополнительные приключения и ощущения на свою голову?

На поле аэроклуба «РОСТО», расположенном в районе аэропорта Йошкар-Олы, 16 июня 2007 года, возник пожар, охвативший площадь в 650 квадратных метров. Возгорание произошло из-за перекала печи в сушильной камере частного предприятия, которое соседствует с клубом. Пламя быстро перекинулось на стоявшие в поле четыре списанных самолета Як-52. Техника находилась здесь уже более 20 лет и эксплуатировалась в последний раз еще во времена Советского Союза. Потому ущерба от ее уничтожения практически нет, но для действующих машин угроза была реальная.

Семь самолетов, стоявших примерно в 100 метрах от пожара, членам авиаклуба пришлось экстренно откатывать. Распространение огня на большую территорию предотвратили пожарные. На полную ликвидацию возгорания пяти специализированным расчетам потребовался час.

Списанная техника, все эти отслужившие свой век самолеты, локомотивы, корабли - печальное и трогательное зрелище. Пенсионеры техники, отдавшие жизнь тяжелому труду, а теперь застывшие в своем неподвижном заслуженном отдыхе. Некоторые из них удостаиваются своего рода бессмертия, условно вечной жизни в виде монументов. Особенно в этом плане везет танкам и паровозам. Остальные умирают. Их безжалостно режут на металлолом или они постепенно сами доходят до такой степени разрушенности, что перестают восприниматься как живые существа. А бывает, что они гибнут как-то по-другому - например, от пожара, как эти четыре самолета Як-52.

Як-52 - маленький юркий одномоторный учебный самолет, немного смешной на вид. Он считается практически идеальной машиной для обучения начинающих пилотов. Трудно сказать, почему эти четыре самолетика много лет стояли без движения на поле йошкар-олинского аэроклуба. Казалось бы, логично было разобрать их и сдать в металлолом, и место бы освободилось, и на вырученные деньги можно было сделать что-нибудь полезное. Но или просто руки не доходили - а может, и доходили, но не поднимались, жаль было йошкар-олинским летчикам уничтожать эти маленькие самолеты, на которых они делали свои первые шаги в воздухе; глупо, конечно, звучит - «шаги в воздухе», ну а как еще скажешь, да, первые шаги, жалко, сердце сжимается при мысли о том, что их разрежут автогеном, как бывалому вояке бывает невозможно пристрелить своего старого больного немощного коня.

Но - самолеты-пенсионеры сгорели. Может, оно и ничего, - это все же лучше, чем автогеном. Конечно, совершенной нелепостью и даже безумием было бы говорить в адрес машин что-то вроде «светлая память о вас, дорогие самолеты, сохранится в наших сердцах»; но, с другой стороны, почему бы и нет, ведь наверняка каждый летчик, даже сделавший карьеру и пилотирующий теперь огромные сверкающие «боинги» и «эйрбасы», всегда будет помнить маленький смешной одномоторный самолет, на котором впервые неуверенно поднялся в небо.