Журнал Русская жизнь - Октябрь семнадцатого (ноябрь 2007)

Добужинскому, выходит, повезло, что сначала он долго жил в культурной столице (и там сложился как художник), а уж потом в провинции. Хотя когда-то казалось, что в этом и заключается его жизненная эмигрантская драма. Но лучше иметь невостребованные и неоцененные достоинства - талант, умения, опыт, знания, трудолюбие, - чем быть востребованным, но в мыле.

Есть еще одна мысль, которая не приходила мне в голову, когда я думала о Добужинском. Я вычитала ее после выставки в давно любимой, а потом надолго отложенной книге воспоминаний Александра Бенуа. Он тоже задавался вопросом, почему так ценит художника, чье искусство считается «тихим и скромным», «ничего особенного». Позволю себе длинную цитату:

«… Однако в этом скромном и тихом искусстве заложена та крупица подлинности, которую следует особенно ценить и которой лишены многие другие и весьма гордые, знаменитые и блестящие произведения. Это необычайно искреннее искусство вполне свидетельствует об искренности и душевной правдивости художника. «…» Где он остается совершенно самим собой и где задача, которую он себе ставит, ему по душе и в его средствах, где ему не приходится ни хитрить, ни чего-либо «прятать», он создал и создает вещи, полные неувядаемой прелести. «…» К таким вещам (или вещицам) Добужинского приятно возвращаться и через многие годы. Они не приедаются, не исчерпываются, их соль не выдыхается. Ну, а это и есть то, что роднит на Парнасе и самых мощных, грандиозных с самыми скромными, с самыми «маленькими», как роднит в раю самых героических подвижников с самыми смиренными, но чистыми душами. Все Бога хвалят, и хвала каждого Господу приятна».

Расхожее мнение, что хороший человек - не профессия, неточно. Быть хорошим человеком - часть профессии. Иногда решающая, чтобы «соль не выдохлась».

«Нулевой километр» Павла Санаева

В считанные месяцы кино о штурме столиц оформилось в отдельный жанр. Один за другим вышли «Глянец», «Русалка», «Кремень», «Жара» и «Нулевой километр». Аннотация «Олег хочет всего и сразу и верит в свою звезду - трепещи, Москва!» - стала типовой, а старосоветская манера с первых минут нагонять тревогу паровозным гудком получила неожиданное продолжение.

Голливуд на излете Великой Депрессии снимал такое рулонами. Все в твоих руках, седлай мечту, садись и выигрывай. Микки Руни мартовским зайцем скакал по сорока сороков подмостков, дирижировал, конферировал и пел куплеты в бородке дяди Сэма. Дина Дурбин врывалась во все гримерные и тут же давала тосканского соловья. Кларк Гейбл с фирменной ухмылкой совал по локоть руки в черное на нефтепромыслах Техаса, а Спенсер Трейси и Джордж Рафт горланили что-то несгибаемое за баранкой, чтоб со временем выбиться в совладельцы транзитных грузоперевозок. Американская мечта сияла белыми зубами и - сбывалась, сбывалась, сбывалась.

Русская мечта, снятая с телевизора, стократ честнее и циничнее. «Я, - пишет русский в заявках на мечту, - жадный, бессовестный и глубоко равнодушный к двуногим подонок. Ради чунга-чанги круглый год и арбатского престижа я готов абсолютно на все. Мерзавцы, сидящие на нефтяных вышках, в люксовых застройках и профильных комитетах, - откликнитесь. Оцените меня. Я свой! Я вам нужен».

Соискателей уже по сто на место, но индустрия досуга и консьюмеризма продолжает убеждать в простоте и достижимости - навевая воспоминания о фильме Джанни Амелио «Ламерика». В ключевой сцене сотня албанских мужчин в убогой харчевне зырит итальянский телеканал про раздачу фишек, слонов и миллионов. Цыганская нация, способная исключительно петь, грабить, проституировать и попрошайничать, готовит себя к игре в полузащите «Лацио», председательству в совете директоров и шезлонгу под пальмой. Воздух налит всеми без исключения смертными грехами: завистью, жадностью, похотью, злобой, ленью, тщеславием и чревоугодием. Саранча копит силы к броску на северо-запад. Молча. Сверля пространство пустыми зрачками голого инстинкта.

«Ламерика» - это такая, собственно, «Эль Америка», которая неважно где, но там дядя-олигарх и можно делать что хочешь, как Пиноккио в стране ослов, рожденных заполнять метрополитен.

Последние семь лет Эль Америка прописана в городе Москве. Это она собирает с берегов отчизны дальней все алчное отребье. Это здесь растут лимоны на высоких горах, на крутых берегах для крутых. Это у подножия тех гор поет, проституирует, грабит и попрошайничает одна несгибаемая нация, которая ничего больше не умеет (петь она, впрочем, не умеет тоже).

Это про нее Павел Санаев снял свой второй фильм «Нулевой километр».

За неполных полтора года этот человек легким жестом превратился в главного регистратора национальных патологий. Уже в дебютном «Последнем уикенде» пятеро друзей собрались просто прикольно отдохнуть-расслабиться, а в итоге один утонул в яме с раствором, второй сгорел в сарае, третья-насморочная задохнулась от в шутку заклеенного пластырем рта, а четвертому проломили кирпичом голову. То ли еще будет; биография автора располагает крайне. Родиться в золотой купели, а после подвергаться изощренным пыткам элитной родни (тиранию психически нездоровой бабушки Санаев в красках описал в действительно лютенькой автобиографии «Похороните меня за плинтусом») - верный путь к просвещенной мизантропии лермонтовского толка, а через нее - и к вычленению сердцевины текущих антихристовых времен.

Сердцевина - святая вера в бесплатный крем-брюле. Мальчик, приехавший из Мурманска за гала-шоколадкой и по великой удаче нанятый убалтывать одиноких старичков на завещание жилплощади, - ну не понимает он, что риэлторская контора не может процветать на пассивном ожидании пенсионерских смертей. Выпускница Вагановки, которую не взяли ни в один театр по причине роста, зато добрый Буратино вселил в трешку со студией и обеспечил волочковский ангажемент «пляшу соло для тех, кому нравится фигурное катание» (чтоб всем ясно было, ее даже зовут Алиною Воронцовой) - ей не приходит в голову, что такие подарки довольно-таки стоят, а мотивация «поняла, что не люблю» - это для жителей столь презираемых ею пятиэтажек, у которых зато не увяз коготок. Потому что они не отращивали коготки. Не Заслуживали Большего. Не видели снов про желтую «бэху» с моста, благоговейный фейсконтроль и встречу в фитнес-клубе с самим Андреем Малаховым.

«Нулевой километр» - увесистый каталог с виду бесплатных удовольствий. Удовольствие парковаться бампером в соседей. Удовольствие пугать фейерверком-проказником поздних прохожих. В глаза звать грузчиков роботами. Гонять на скутере с бодрым названием «Нахухоль» по купальным зонам. Экстремальная езда по встречке. Заветное желание в центре Красной площади. Пентхаус с видом на Христа Спасителя. Мир на блюдечке. Можно считать, что это идеал недоумка - но трудно спорить с тем, что это идеал рядового среднестатистического жителя РФ.