Журнал Русская жизнь - Страхи (сентябрь 2008)

Хорошо стоять в вечерней прохладе на маленьком балконе. У ног твоих - развесистые ольхи и ели. Впереди - ни далеко, ни близко - на пологом холме виднеются игрушечные дворцы, а посреди них белый огромный дворец, окруженный красноватыми башнями с угловатыми флажками - около тридцати башен и башенок. Дальше коричневатая стена и красные, как сырое мясо, стены низеньких церквей, стройные, далеко друг от друга стоящие башни в бронзовых шлемах, с каменными навесами и копьеобразными шпилями - вперемежку с темной зеленью деревьев и валов.

На другом берегу в полусвете ночи застыли неуклюжие силуэты фабрик с толстыми трубами, с широкими стеклянными сводами, с низкими железными крышами и высокие колокольни церквей, украшенные деревянной резьбой, с колоколами, покоящимися в башнях, как горох в стручке.

В осенние дни перед Страстным монастырем мальчики продают астры. Вокруг них воркуют серо-голубые голуби. Бульвары протянулись по городу пестрой лентой. На скамейках под деревьями сидят бледные, тихие люди, утомленные слухами прошедшего дня, и без улыбки смотрят на беззаботно разгуливающую молодежь. Дождь навис туманом над фабричными кварталами, которые где-то далеко упираются в лес, поля и ручьи. Именем пролетариата в центре города освобождены сотни квартир с ванными и кладовыми; но есть еще рабочие, которые не хотят покидать свои тесные, темные лачуги вблизи фабрик.

Поездка за город в переполненых вагонах, дождливый день и купание в маленькой речке среди зелени. Велосипеды на топких проселочных дорогах. Завтрак в заросшем елями садике перед деревянными дачами. Возвращение домой с мешками, полными картофеля и грибов. Шелест листьев в аллее, которую никогда не подметают. Стаи перелетных птиц, затемняющих небо. Наступает глубокий вечер, идет холодная ночь.

Но вот в одно утро люди тяжелым, уверенным шагом выходят в туман, одетые в толстые пальто и поношенные калоши. Город шумно и весело, наперекор облачному небу, празднует годовщину революции. Люди карабкаются к красным рамам домов, укрепляя яркие транспаранты. На громадных полотнах нарисованы в рубенсовском стиле фигуры мужчин и женщин с молотом, серпом, пучком колосьев в руках. Футуристические аллегории висят среди коллонад. Над толстыми колоннами бывшего императорского театра, на широкой площади развеваются красные полотнища. Деревца в скверах Театральной площади подстрижены в форме шаров и покрыты серебристым флером. Голые кусты, на которых осень кое-где забыла еще жесткие листья, окрашены в синий цвет. Художники смело и остроумно создали из этих серебряных деревьев и кустов цвета ультрамарина худосочную весну. Они причудливо раскрасили пестрыми красками голые зимние клумбы и превратили их в чудесные торты, поставили на фантастические помосты на улицах гигантские подсолнечники. Стены домов расписаны черными, темно-синими семизвездиями и восходящими солнцами. Посреди площадей стоят трибуны, обтянутые материей, похожей на костюм Пьеро, с причудливыми узорами.

Против бывшего дома генерал-губернатора свалили каменную статую генерала Скобелева и воздвигли обелиск из цемента с трибуной для оратора. Обелиск еще сырой. На балконах губернаторского дворца развеваются красные флаги, на всех подоконниках висят неизвестные геральдике эмблемы республики: охваченный серпом пучок колосьев на круглых, окрашенных охрой, карминно-красных и белых щитах.

Деревянный забор незаконченного дома неподалеку дает дощатую поверхность, тянущуюся до соседней улицы. Кандинский открыл ее со своими школьниками, они овладели ею. Художники извели целые чаны красок, они действовали кистью и метлой с безудержным размахом. Они рисовали стройных юношей, марширующие толпы, вращающиеся колеса, жерла пушек, призматически вырывающиеся один из другого снопы света, а над черным железным чудовищем со сверкающими глазами-фонарями надпись: «Революция - паровоз истории».

На углу широкой и короткой торговой улицы - Охотного ряда - и Большой Дмитровки стоит украшенное колоннами бывшее Благородное собрание. Оно красно, как мясная лавка, от красных флагов, розеток и транспарантов. Вечером стеклянный купол этого здания горит огненно-красным светом, и ряды колонн кроваво сияют от бесчисленных пылающих ламп. Старые ларьки этой улицы тоже выдержаны в общем тоне: их раскрасили рисунками игральных карт, волнистыми лентами, японскими кубиками, букетами тюльпанов - белыми и желтыми, зелеными и красными, как киноварь, темно-синими, голубыми и лиловыми узорами, так что выглядят они, как выставка работ детского художественного класса. Даже старые скромные фасады мелкобуржуазных домов с их покинутыми рыбными лавками тоже должны были подчиниться этой деспотии красок; они испещрены желтыми полосами, как почтовые кареты, красно-бурыми, черными и зелеными. Низкие домишки и ворота украшены еловыми ветвями. Только узкая трехэтажная белая церковь стоит неукрашенной на краю мостовой.

Седьмого ноября, в день бракосочетания идеи и хаоса, массы идут на историческую Красную площадь перед Кремлем. Они приходят сюда в строгом порядке из всех частей города. Они приходят с багряно-красными кумачовыми полотнищами, на которых белыми буквами выведены приветствия революции, с расшитыми знаменами из темно-красного бархата, с деревянными щитами и бумажными эмблемами. Среди марширующих колонн движутся грузовые платформы; лошадей, в них запряженных, ведут комические фигуры, которые, подобно представителям еще не забытой эпохи, одеты в настоящие генеральские мундиры, в зеленые шитые золотом фраки дипломатов и белые брюки. На этих платформах стоят женщины в старинных национальных костюмах из московских музеев или солдаты с ружьями наизготовку.

По улицам движутся группы женщин, фабричные рабочие, а среди них войсковые части в серых шинелях, в папахах и со сверкающими штыками. Броневики, высокие и узкие, разнообразнейшей конструкции, окрашенные в защитный цвет, фиолетовые пулеметы… Массы с пением движутся вперед. В уши врываются звуки «Интернационала», который непрерывно играют оркестры. Точно шум океана, нарастает веселый говор десятков тысяч людей, сливающихся и вырастающих в сотни тысяч. Бурлящая, кипящая, движущаяся масса, над которой вдруг, шумя моторами, появляются аэропланы; они спускаются совсем низко и снова взлетают в голубую лазурь. На самолетах видны выпрямившиеся фигуры людей, на землю, точно снежинки, падают белые листки. Тысячи рук тянутся вверх, ловя эти листки, но ветер уносит их, они снова взлетают, прежде чем их изомнут и изорвут в толпе.

Сомкнутым строем идут матросы в черных мундирах; на их фуражках выведены золотом названия кораблей. Идут войска Чрезвычайной Комиссии. Они одеты в новые парадные костюмы из черной блестящей кожи. Их сопровождают автомобили, превращенные в лодки; в них сидят музыканты.