Габриэль Маркес - Статьи и очерки

Но самый вопиющий эпизод мы наблюдали в пригороде Москвы, когда, возвращаясь из колхоза, остановились на улице возле лотка выпить лимонаду. Нужда заставила нас искать туалет. Он представлял собой длинное деревянное возвышение с полдюжиной отверстий, над которыми, присев на корточки, полдюжины солидных уважаемых граждан делали то, что им нужно, оживленно переговариваясь, — такой коллективизм не предусматривала никакая доктрина.

Так вот, пока женщины заняты на дорожных работах, в Советском Союзе выросла такая тяжелая промышленность, которая за 40 лет превратила страну в одну из двух великих держав, но производство предметов потребления отстало. Тому, кто видел скудные витрины московских магазинов, трудно поверить, что русские имеют атомное оружие. Но именно витрины и подтверждают правдивость этого факта: советское ядерное оружие, космические ракеты, механизированное сельское хозяйство, электростанции и титанические усилия по превращению пустынь в сельскохозяйственные угодья — все это результат того, что на протяжении 40 лет советские люди носили скверные ботинки и плохо сшитую одежду и почти полвека переносили суровые лишения. Развитие в обратном порядке стало причиной диспропорций, заставляющих американцев покатываться со смеху. Например, мощный ТУ-104 считается выдающимся созданием авиационной мысли — ему запретили приземление в аэропорту Лондона, ибо английские психиатры выразили беспокойство за здоровье местных жителей. В этом самолете имеется телефонная связь между салонами, однако он снабжен самой примитивной вентиляционной системой. Другой пример. Один шведский делегат, долгое время в своей стране лечившийся от хронической экземы у самых видных специалистов, будучи в СССР, проконсультировался с дежурным врачом в поликлинике, находящейся рядом с гостиницей. Врач составил ему порошок, и за четыре дня все следы экземы исчезли, но аптекарь, приготовивший порошок, достал его пальцем из банки и завернул в обрывок газеты…

Молодежь, начинавшая сознательную жизнь в период, когда промышленность уже была создана, восстает против контрастов. В университете проводятся публичные диспуты, и перед правительством ставится вопрос о необходимости достигнуть уровня жизни Запада. Совсем недавно студентки Московского института иностранных языков вызвали скандал, выйдя на улицу одетыми по парижской моде, с прической «конский хвост» и на высоких каблуках. Вот как все произошло: какой-то непредусмотрительный чиновник дал разрешение Институту иностранных языков получать зарубежные журналы, чтобы будущие переводчики могли знакомиться с обиходным языком и обычаями на Западе. Эта мера дала свой результат. Но студентки, насмотревшись журналов, укоротили платья и изменили прически. Увидев их на улицах, толстые матроны, как повсюду и во все времена, схватились за головы и возмущенно заголосили: «До чего же испортилась молодежь!» Но, очевидно, постоянное возмущение молодежи отразилось на советской политике. Незадолго до своей смерти знаменитый парижский модельер Кристиан Диор получил от советского правительства предложение выставить свои коллекции в Москве.

Последний вечер, проведенный мною в столице, завершился событием, которое довольно точно отражает настроение молодежи. На улице Горького молодой человек не старше 25 лет остановил меня и спросил, какой я национальности. Он сказал, что пишет диссертацию о мировой детской поэзии и нуждается в сведениях о Колумбии. Я назвал ему Рафаэля Помбо, и он, покраснев от обиды, перебил: «Разумеется, о Рафаэле Помбо мне все известно». И за кружкой пива удивительно бегло, хотя и с сильным акцентом, наизусть читал мне до полуночи целую антологию латиноамериканской поэзии для детей.

48 часов спустя Москва вернулась к обычной жизни. Те же толпы народу, те же пыльные витрины и та же двухкилометровая очередь перед Мавзолеем на Красной площади — все это промелькнуло, как образ другой эпохи за окном автобуса, который вез нас на вокзал. На границе толстый переводчик, как две капли воды похожий на Чарльза Лафтона, с трудом протиснулся в вагон: «Прошу меня извинить», — сказал он. «За что?» — удивились мы. «За то, что никто не преподнес вам цветы». И чуть не плача объяснил, что ему поручили организовать проводы на границе. Сегодня утром, полагая, что все делегаты уже проследовали, он отдал по телефону распоряжение: цветы на вокзал больше не присылать, детям — они с песнями провожали на станции поезда — вернуться в школы.

Он спит в кровати, в которой умер Пий ХII. В его изголовье висит икона Непорочного Зачатия, принадлежавшая Льву ХII. Квартира, в которой он живет, является собственностью Ватикана и находится в тридцати метрах от границы между Италией и Священным Престолом, а из кабинета видны окна спальни Папы. Большая часть мебели спасена от кораблекрушения во времени местными, ватиканскими антикварами. Стены в коридоре, спальне и студии заставлены стеллажами с книгами, почти все — по теологии, философии и пастырьской практике, латинские и греческие классики и совсем немного из современной литературы.

Тем не менее, кардинал Дарио Кастрильон Ойос, в свои 69 лет, думает и живет по-колумбийски, показывая нам с гордостью свой дом комнату за комнатой. Вот картины — висят там, где осталось место от книг. Они в основном народные колумбийские, связанные с пастырьской деятельностью кардинала. Алтарь в часовне, где каждый день в 6 утра он служит мессу, украшен народной колумбийской резьбой — простое распятие, вырезанное на деревянных досках. Самая замечательная и заметная картина — та, что висит в гостиной, с библейским эпизодом про Сусанну, которая купается обнаженная в источнике, в то время, как два старика подглядывают из-за кустов. Ее написал художник из Букараманги, который занял первое место на конкурсе религиозной живописи, организованном кардиналом Кастрильоном в этом городе в бытность свою архиепископом. Художник пририсовал в последний момент вуаль, чтобы не шокировать жюри, а потом еще одну поверх первой, чтобы подарить картину архиепископу.

По правде говоря, этот уроженец Антиокии с орлиным профилем далек от академического образа кардинала. Ему прислуживают две монашенки-колумбийки, мелкие и быстрые, которые поддерживают в доме порядок и немного детскую монастырскую чистоту. Они мастерицы готовить блюда из разных районов Колумбии, а теперь еще и Италии. Кардинал любит поесть, но его вкусы скорее ностальгические, нежели гурманские. Он предпочитает обедать в столовой на восемь человек, часто в компании колумбийских гостей. Недавно он удивил президента Пастрану и его свиту своим завтраком по-антиокийски: фасоль, кукурузная лепешка и омлет с колбасой.