Сергей Бунтовский - Украина от Адама до Януковича. Очерки истории

Говоря о ликвидации социальной базы партизанского движения, мы упомянули об уничтожении бандеровцами крестьян-поляков, получившем название Волынская резня. На этом событии следует остановиться подробнее.

За первые полтора года войны еврейский вопрос на Западной Украине совместными усилиями немцев и националистов был практически решен: этот народ перестал существовать. Теперь настало время поляков, от которых оуновцы решили очистить Галицию и Волынь. Служба безопасности ОУН и УПА подготовили и осуществили в регионе настоящий геноцид, в течение года истребив от 80 до 100 тысяч местных поляков.

Время было выбрано очень удачно: крупных советских партизанских отрядов в это время в регионе не было [269] Зимой 1942-43 гг. советские партизанские отряды Ковпака и Сабурова с Украины отошли на зимовку в белорусское Полесье. , а польское население не смогло создать дееспособные отряды самообороны. Поэтому создаваемая в это время бандеровцами из мобилизованных местных крестьян, бывших полицаев и бойцов Роланда и Нахтигаля Украинская повстанческая армия могла без помех развернуться и получить первый опыт борьбы, не опасаясь столкновения с равным по силам противником.

Столетиями на западной Украине поляки и русины (украинцы) жили бок о бок. Разумеется, между народами, исповедующими разные религии, было определенное напряжение, периодически приводящее к вспышкам насилия. Но при этом до этой войны никогда речь не шла о необходимости изгнания или истребления целого народа. И вот теперь бандеровцы начали геноцид. Жителей польских селений вырезали поголовно, не щадя ни женщин, ни детей. Первым зафиксированным случаем является убийство жителей деревни Паро-сля, совершенное отрядом УПА под командованием Довбешки-Коробки 9 февраля 1943, который зашел в деревню под видом советских партизан, попросивших у поляков помощи. Когда местные жители накормили пришельцев, бандеровцы собрали поляков в одно место и зарубили топорами 149 человек. Затем подобные расправы стали повсеместными, а остановить осатаневших от вседозволенности палачей было некому.

Один из полевых командиров УПА Юрий Стельмащук, известный под псевдонимом «Рудой», арестованный сотрудниками НКВД уже после освобождения Украины, дал показания, в которых рассказал: «В июне 1943 года руководитель так называемой северной группы УПА Клим Савур — Дмитрий Клячковский — передал мне устное указание центрального провода ОУН о поголовном и повсеместном физическом истреблении всего польского населения, проживавшего на территории западных областей Украины. Выполняя эту директиву главарей ОУН, я в августе 1943 года с соединением ряда бандгрупп УПА вырезал более 15 тысяч польского населения в некоторых районах Волыни… Мы сгоняли поголовно все население в одно место, окружали его и начинали резню. После того как не оставалось ни одного живого человека, рыли большие ямы, сбрасывали в них все трупы и засыпали землей. Чтобы сокрыть следы этой страшной акции, на могилах мы разжигали костры. Так мы полностью уничтожили десятки небольших сел и хуторов…».

Шеф Службы безопасности ОУН Николай Лебедь так напутствовал своих головорезов: «Нас не интересуют цифры, речь не идет о десятке или ста тысячах, а о всех поляках до единого — от стариков до детей. Раз и навсегда надо избавить нашу землю от этого охвостья. Села уничтожать полностью, чтобы ничто больше не напоминало о том, что раньше здесь жили люди».

Бандеровцы приложили максимум усилий, чтобы полностью «зачистить» подконтрольную территорию от всех инородцев, и лишь некоторым полякам и евреям удалось пережить эту мясорубку. Уцелевшие оставили воспоминания, от прочтения которых встают дыбом волосы. Соратники Бандеры сделали все для того, чтобы во имя своих идей вытравить в сердцах своих сторонников все человеческое. Тотально истребляя мирное население, они пытались воспитать в украинцах нового человека, лишенного таких ненужных сантиментов, как сострадание и милосердие…

К концу 1943 года почти все польские населенные пункты на Волыни и Ровенщине вместе с их жителями были стерты с лица земли. Поляков, проживавших в Галиции, подобная судьба постигла примерно через год, когда была полностью создана и вооружена УПА-Запад.

Сегодня защитники бандеровцев любят возражать: мол, это был межнациональный конфликт, и поляки тоже убивали украинцев. Однако, как свидетельствуют факты, на Волыни и в Полесье никаких антиукраинских действий польских организаций до начала Волынской резни не было. Так что это был не конфликт, а геноцид. Заранее подготовленный и качественно проведенный, а потому такой смертоносный.

Чтобы представить себе весь ужас происходящего, приведем воспоминания Петра Вершигоры, человека необычной судьбы, Героя Советского Союза и одного из активных участников советского партизанского движения [270] http://lib.ru/MEMUARY/WERSHIGORA/kovpak.txt : «Мы пересекали Кременецкие леса. Два дневных марша двигались по глубоким пескам. Пришлось менять уставших коней. На подмогу брали подводчиков из окрестных деревень. Я ехал верхом за одним из таких возов по широкому лесному тракту. С болот поднимались туманы. Не старый еще возчик, с седыми, по-казацки свисавшими вниз усами, угрюмо постегивал коней. На возу сидели человек шесть молодых ребят. Среди них я узнал и Васыля, парубка с Горыни, перешедшего к нам из подпольщиков. Хлопцы дремали. Я соскочил с усталого коня, ослабил подпруги. Сел на повозку. Ехали молча. Незаметно исчез туман. Солнце стало припекать. Колеса тихо, по-гадючьи, шипели, лошади высоко взмахивали головами, с натугой ступая в глубоком, измолотом обозом песке. Оводы роем вились над ними, жалили нестерпимо. Возчик уставился странным взглядом в круп левого коня, словно не видел, что лошадям тяжело тянуть воз по сыпучей пепельной колее. Наконец кони остановились, тяжело поводя потными боками.

— Може б, вы, хлопцы, слезли? А то, видите… — и он повернулся к нам. Под усами блуждала усмешка. Большие усталые глаза, не моргая, смотрели куда-то вдаль. Бойцы нехотя спрыгнули с повозки.

— Вы, пан, сидите… Один ничего, — вдруг обратился он ко мне.

Мы проехали немного молча. Затем, снова повернувшись ко мне, он с какой-то виноватой улыбкой, стыдливо опустив ресницы, сказал:

— Не помню, когда и спал вдоволь… Каждую ночь вожу. То наших возил…

— Кого?

Он безнадежно махнул рукой.

— Они — ваши?

— Привык так говорить. Наши… — он криво улыбнулся. — Эти "наши" у меня жинку и двух детей… дивчину двенадцати лет да хлопчика… о пятом годочке…

— За шо?

— Жинка была у меня полька…

А дети?..

— Ну, тоже… по-ихнему — нечистая кровь. Мазуры, кажуть, вы… Всех порешили.