Эксперт Эксперт - Эксперт № 20 (2014)

Поступательное развитие отрасли ожидается и в следующем сезоне. Сейчас посевная в разгаре, но уже понятно, что идет она более высокими темпами, чем прошлой весной. По оценкам, посевные площади под подсолнечником превысят прошлогодние на 200–300 тыс. га (в прошлом году было засеяно около 7 млн га). Если погода не подведет, то в следующем году можно будет ждать новых рекордов.

Инвестиционная компания «Группа МТЕ» строит станкостроительное предприятие. Это первый проект в отрасли, нацеленный на развитие национальной технологической базы

section class="box-today"

Сюжеты

Эффективное производство:

Пенсионные накопления

«Донинвест» уходит в ласковые руки

НЭВЗ отцепляет Украину

/section section class="tags"

Теги

Эффективное производство

Эффективное управление

Машиностроение

Станкостроение

Инвестиции

Долгосрочные прогнозы

Русский бизнес

/section

— Я хочу понять, кто вы…

— Кто «мы»?

— Вы и ваша команда либо авантюристы, либо большие стратеги. Ведь то, что вы предлагаете, противоречит господствующему взгляду на развитие станкостроения в России.

— Да, мы однозначно вне тренда.

Денис Волков, генеральный директор «Группы МТЕ», явно удовлетворен и вопросом, и тем, что может дать на него такой ответ. Но это лишь подогревает интригу: с чем мы имеем дело — с перспективным бизнесом, построенным на твердой почве, или с самозванством «эффективного менеджера», слабо разбирающегося в существе дела, но волею судеб поставленного у кормила станкостроительного производства и готового теперь учить всех жить?

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

К последнему варианту, казалось бы, располагают факты биографии Волкова. Молодой московский коммерсант и финансист, специализирующийся на лизинге станков, в 2003 году пришел на Стерлитамакский станкостроительный завод заместителем гендиректора, чтобы наладить продажи и спасти предприятие от неминуемой гибели. Но долго там не задержался — возник острый конфликт с гендиректором, представителем старого поколения станкостроителей, вылившийся в судебную тяжбу. После чего в 2012 году Волков создал СП с другим своим партнером — чешским производителем станков Kovosvit Mas. В ноябре прошлого года было запущено их совместное сборочное производство на площадке бывшего завода «Донпрессмаш» в Азове Ростовской области. Это событие представили публике как начало создания ни много ни мало станкостроительного кластера в регионе и «реально нового станкостроения в стране за последние 25–30 лет».

Ветераны отрасли считают все это несерьезным. Бывший министр станкостроительной и инструментальной промышленности СССР Николай Паничев так просто обвинил «МТЕ Ковосвит Мас» в том, что они завозят сюда чешские станки, прибивают шильдик «Сделано в России» и под видом отечественного оборудования встраиваются в цепочку госзаказа. Вот, дескать, и весь бизнес. И вообще, о каком новом станкостроении в отдельно взятой компании можно говорить? Есть консолидированное мнение профессионалов: развивать такую высокотехнологичную и капиталоемкую отрасль можно лишь в условиях комплексного, государственного подхода. Государство должно взять на себя основную планирующую, координирующую и инвестиционную функцию во всей цепочке — от разработки технологий и производства станков до их продажи конечному потребителю, а также подготовки кадров.

Правительство в принципе уже взяло под козырек. В 2008–2011 годах Минпромторг в рамках федеральной целевой программы «Национальная технологическая база» выделил на финансирование только НИОКР в машиностроении 9,5 млрд рублей. На этом фоне 500 млн рублей, инвестированных «МТЕ Ковосвит Мас» в сборку, выглядят не очень убедительно.

— Чем вам не нравится стратегия других игроков отрасли?

— Наших коллег по отрасли можно разделить на несколько категорий. Есть государственная компания ОАО «Станкопром» — скорее наш партнер, чем конкурент. Есть несколько старых станкостроительных предприятий, которые уже не являются технологическими компаниями, потому что ничего нового не придумывают и, откровенно говоря, уже не придумают, поскольку компетенции, которыми они когда-то располагали, утрачиваются в силу естественных причин. Носители компетенций — это люди, и они стареют, к сожалению, умирают, то есть для отрасли пропадают. Есть торговые компании — провайдеры зарубежных образцов технологического оборудования, идущего на российский рынок. Это тоже разнородная группа. Помимо чисто коммерческих организаций есть такие, которые являются коммерческой инфраструктурой крупных зарубежных производителей, у них есть какая-то стратегия, и, наверное, они приносят в Россию какие-то полезные технологические решения. Но случись что, вроде рефлексии в результате присоединения Крыма, и эти компании могут уйти с нашего рынка вместе с технологическими решениями, и никакие компетенции здесь не задержатся, потому что в их офисах в основном сосредоточены продажи, а все технологические решения разрабатываются за рубежом.

— Это большая проблема — трансфер технологий. Но ведь и вы до недавнего времени занимались только коммерцией?

— Наша компания возникла как площадка антикризисного менеджмента Стерлитамакского станкостроительного завода — предприятия, которое сейчас объявлено банкротом. Мы с 2003 до конца 2006 года были интегрированы с этим заводом и продвигали его продукты, делали на его базе технологические решения, причем хорошие. Не могу сказать, что они были прорывными, но они были адекватны потребностям машиностроительных лидеров вроде НПО «Сатурн». Мы поставили ему более 20 станков для лопаточного производства, и они успешно работают, по соотношению цена—качество — наравне с лопаточными станками Starrag, Hermle и других мировых лидеров. Более полусотни станков мы поставили корпорации «Уралвагонзавод», а у них и специальное производство, и обслуживание вагоносборочного конвейера — это очень сложная технологическая задача. Так что мы изначально станкостроители.

— Все-таки ваша первая компания называлась «МТЕ Финанс»…

— Миссия «МТЕ Финанс» состояла, собственно, в организации продаж и их финансирования. А лизинговая схема была выбрана не столько как схема получения прибыли, сколько как средство продвижения российского продукта, который стоит дорого и выглядит для заказчика котом в мешке с точки зрения технологических рисков. Например, средняя стоимость станка Стерлитамакского завода — 10–15 миллионов рублей, и у заказчика при такой цене должны быть гарантии. Если он получил от нас станок, который обеспечил ему изготовление в единицу времени нужного количества деталей в нужном качестве, тогда мы получаем лизинговый платеж; если же нет, то не получаем. Это нас тоже мотивировало, чтобы все работало как нужно. За несколько месяцев 2003 года, когда мы приступили к этой работе, и в 2004–2006 годах объем продаж завода вырос с двухсот с небольшим миллионов рублей до 700 миллионов, а в натуральном выражении — с 20 станков с ЧПУ почти до сотни. Это беспрецедентный случай в истории российского станкостроения. Это действительно было бизнесом. Мы с той группой акционеров были единственными людьми, которые добились такой динамики развития станкостроительного предприятия и заработали заметные деньги в отрасли.