Лев Суханов - Как Ельцин стал президентом. Записки первого помощника

Ельцина часто упрекают в своеволии, и я должен подтвердить — порой он действительно бывает своевольным и потому непредсказуемым. Но, по моему глубокому убеждению, его своеволие и непредсказуемость являются неплохим защитным средством от сонма подхалимов и царедворцев, пользующихся его отзывчивостью на доброе слово и дружеский жест.

Я рассказываю только о тех событиях и встречах, участником которых был сам и о чем знаю не понаслышке… Я сознательно ставлю перед собой задачу давать обстоятельные оценки отношениям Бориса Николаевича с М.С. Горбачевым и другими современными политическими лидерами, не пытаясь что-либо опровергать или утверждать, подчиняясь эмоциональному порыву. Хотя, честно говоря, такое желание иногда бывает очень сильным.

По меркам застоя у меня просто безукоризненная биография. Отец 40 лет проработал на московском «Электрозаводе», мать — 20, а старший брат Игорь — кругленьких 50. В общей сложности наша семья отдала «делу пролетариата» 110 лет жизни. Я же, закончив Московский архитектурно-строительный техникум, а затем вечернее отделение Московского инженерно-строительного института, как бы автоматически оказался причисленным к категории «советская интеллигенция». В моей анкете значилось, что я, Суханов Лев Евгеньевич, — сын добропорядочных родителей-пролетариев, член партии, не еврей, ну и т. д. Плюс к этому заграничная командировка — два года работы на Кубе. Как инженер-строитель, после окончания в 1966 году института, я был направлен на Остров свободы реконструировать сахарные предприятия.

Хочу подчеркнуть, что поездка на Кубу была чистой случайностью, обусловленной нашей суровой действительностью. Когда у нас со Светланой родился сын Вадька, тут же ребром встал вопрос: как сочетать крохотные размеры нашей хрущевской квартирки — 32 кв.м. — с прибывающим семейством? Выход был один: поехать хоть к черту на кулички, лишь бы заработать денег на кооперативное жилье. Кто-то подсказал адрес: Дагестан, Строительство Чиркейской ГЭС. Вот туда я и навострился. Но в отделе кадров моего НИИ знакомый столоначальник резонно у меня полюбопытствовал: зачем, мол, ехать зарабатывать деньги на юг, если то же самое можно сделать на Западе. «Где конкретно?» — поинтересовался я, хотя от кого-то уже слышал, что готовился «десант» из специалистов нашего НИИ на Кубу. Ну да, Куба — что же еще? Остров свободы — пальмы, подводное плавание, которое меня так же влекло, как футбольное поле. (Кстати, за успехи в игре за сборную команду советской колонии на Кубе я был награжден Почетной грамотой.)

Возвращение в Москву было отмечено небольшим повышением по службе. Я стал старшим инженером, хотя на серьезный рывок в карьере тогда особенно не рассчитывал, поскольку был беспартийный. В апреле 1974 года нас, троих молодых специалистов, вызвал к себе секретарь парторганизации и сказал, что, мол, Черемушкинский райком «завалил план по интеллигенции». И поэтому в тот же вечер мы должны были проштудировать Устав партии, хотя бы перелистать программу КПСС и вызубрить наизусть несколько цитат из классиков марксизма-ленинизма.

На следующий день состоялось партбюро, и нас оптом приняли в кандидаты. И, действительно, вскоре после окончания кандидатского стажа меня повысили в должности, и я стал главным инженером проекта. Чтобы читатели лучше представляли, о чем идет речь, назову несколько объектов, на которые работал наш НИИ: КамАЗ, ВАЗ, Бхилайский металлургический завод в Индии, такой же завод в Новой Гуте в Польше и другие.

Оглядываясь назад, ловишь себя на ощущении какой-то фатальной взаимосвязи всех служебных и личных «преобразований». Как будто нарочно все делалось для того, чтобы я рано или поздно попал на работу именно в Госстрой, а там — «в руки» Ельцина. Однажды мне оттуда позвонили и сказали, что приглашают на работу — старшим экспертом. Я был, конечно, удивлен и вместе с тем польщен — как-никак Госстрой считался нашей головной организацией. И я начал работать в отделе типового проектирования. Через два года моего начальника Алексеева назначают заместителем председателя Госстроя СССР. Как-то вызывает меня Алексеев к себе и без предисловия предлагает стать его помощником.

— Виталий Александрович, — говорю ему, — я ведь инженер, мое дело — проект, экспертиза…

Но в ответ на мой лепет он выдвигает, кажется, неотразимый аргумент: зарплата — 400 рублей, спецпаек, лечение в первой поликлинике Минздрава, кое-какие льготы для семьи и другие «мелочи».

Вечером дома устроили совет. Но советская действительность дамокловым мечом висела над нашей жизнью. Я был против, жена — «за». Так я стал «профессиональным» помощником.

Однако через два года в Госстрое началась новая перетряска кадров. Может, помните угрожающую ситуацию на Атоммаше, когда случились грунтовые просадки и другие конструктивные срывы? Обвинили проектировщиков, экспертов и самого председателя Госстроя Новикова, которому из-за этого пришлось уйти на пенсию. ЦК КПСС на его место назначил свердловчанина Башилова, который со своим замом Алексеевым так и не нашел «общего языка». Словом, Алексеев «слетел», а я остался без работы. Нет, меня не уволили, но и конкретного дела тоже не было. В конце концов я стал помощником у другого зампреда — Ищенко.

Когда началась перестройка, многие большие чины, стали стремительно вылетать из своих кресел. Председатель Госстроя Башилов тоже «не справился с работой» (как будто был на Земле человек, который мог справиться с архигромоздкой строительной отраслью), и его оформили рядовым министром. А на должность председателя пришел Баталин, тоже из Свердловска. Это был декабрь 1987 года.

Позади уже остались октябрьский Пленум ЦК КПСС и ноябрьский МГК, которые сокрушали Ельцина. Словом, два поезда вышли в неизвестном направлении, один из которых все же докатил до какого-то пункта, а другой еще маневрировал между тупиками, подчиняясь воле некомпетентных диспетчеров…

Однажды мы сидели всей семьей за ужином, когда по ТВ объявили о том, что Борис Ельцин, освобожденный от должности первого секретаря МГК, назначается первым заместителем председателя Госстроя СССР — министром СССР. (Такой должности в Госстрое не было и ее «придумали» специально для Ельцина.) Тут я и сказал жене: «Вот увидишь, буду работать помощником у Ельцина». Это было интуитивное, совершенно ни на чем не основанное предположение. Светлана, хотя и усомнилась в реальности такого исхода, все же предостерегла: «Ты, мол, выбрось это из головы… Если при Ищенко у тебя были выходные, то с Ельциным, будь спокоен, их у тебя не будет и на нашем огороде можешь поставить крест»… «Ладно, — говорю, — раньше времени не паникуй… Поживем — увидим».