Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6464 ( № 21 2014)

Без ноги, но в камере

…Можно перечислить множество случаев, когда следствие могло бы с самого начала избрать иную меру пресечения, но не сделало этого. А ведь в Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации имеется статья 99, где предусмотрены обстоятельства, которые необходимо иметь в виду при избрании меры пресечения.

Так вот я не знаю ни одного случая (и мои коллеги-юристы тоже не знают), когда бы у задержанного поинтересовались состоянием его здоровья. Или по инициативе дознавателя послали бы в поликлинику запрос о характере его заболевания и уточнили бы: нет ли у подозреваемого болезни, что упомянута в специальном Перечне заболеваний , при которых нельзя брать под стражу или помещать в СИЗО.

Вот вам одна душераздирающая история на эту тему: безногий вор два месяца сидел в СИЗО, так как, гласил документ, «состояние его здоровья не препятствует его нахождению в следственном изоляторе, а потому мера пресечения не может быть изменена на более мягкую» .

И когда по вечерам уставший инвалид отстёгивал со стонами свой протез, а утром всего тремя салфетками, именно столько ему давали тюремные медики, промокал свою культю, а потом снова под стоны и проклятия надевал свой протез, сокамерники отворачивались и закрывали уши руками.

В итоге инвалида потом выпустили, назначив наказание в виде уплаты штрафа, так как украденное давно было возвращено потерпевшему в полном объёме.

Так неужели нельзя было к этому калеке применить иную меру пресечения?

В наше время гласности, открытости и отсутствия закрытых для полемики тем избрание меры пресечения почему-то нигде не обсуждается. Да, нам регулярно сообщают, сколько совершено в нашей стране преступлений и сколько людей осуждено. Но общество не знает: сколько оправдано и сколько следователей понесло наказание за небрежную свою работу, из-за которой томились невиновные в тюрьме. Нам неизвестно, сколько у нас случаев злоупотребления мерой пресечения. И – сколько в среднем длится одно следствие. И какие меры пресечения должны применяться, если человек совершил незначительное преступление или преступление средней тяжести: подписка о невыезде? Домашний арест? Освобождение под залог или под личное поручительство? Присмотр над несовершеннолетним, нарушившим закон?

Все эти вопросы ни в коей мере не ущемляют право следователя принимать самостоятельные решения о мере пресечения. Но уж больно много случаев, когда следователь идёт по самому лёгкому и простому пути, а прокурор поддерживает его, избирая в качестве меры пресечения содержание под стражей. А если двое сказали, то зачем сомневаться суду?

Да не потому ли у нас сейчас тюрьмы переполнены под завязку – с нарушением всех санитарных норм?

В УПК РФ есть такая «статья надежды». Её номер – 94. В части 5 этой статьи говорится: «При освобождении подозреваемого из-под стражи ему выдаётся справка, в которой указывается, кем он был задержан, дата, время, место и основания задержания; дата, время и основание освобождения».

А если задержание было неосновательным? И подозрение не доказано (правда, иногда следователи кричат, впадая в раж: «Я нутром чую, что ты виноват! Я всё равно тебя посажу и докажу!»), то почему в УПК РФ не указано право на реабилитацию задержанного и подозреваемого?

Ведь человек, оказавшийся задержанным, испытывает огромный стресс! А что переживают его родные, обивавшие пороги полиции? И кто возместит затраты на адвоката? И как объяснить инцидент с задержанием недоверчивым сослуживцам?

Всё это остаётся вне поля зрения наших законодателей и правоохранителей. К великому сожалению. Правда есть одно слабое утешение – право носить с собой справку и показывать её как мандат счастья!..

Теги:судебный очерк

Бывает, приедет паломник поклониться далёкой святыне - в Дивеево или на Соловки, в Печоры или Оптину пустынь – и размягчится сердцем, мечтает: поселиться бы здесь, вдали от городской суеты, купить домик возле древней обители[?] Смотрит на местных жителей, занятых повседневными делами, и дивится: как это они не понимают, в каком благословенном уголке им посчастливилось жить?

А о тех святынях, что рядом, возле дома своего, мы порой и толком-то ничего не знаем, не ценим того, что повседневно доступно. Вот и я, обосновавшись в старом Южном Бутове, довольно долго не ведал, что живу на святой земле, подле места, которое православная церковь именует московской и российской Голгофой.

…В пяти километрах от Кольцевой автодороги, на обочине Варшавского шоссе, – высокий могильный крест на фоне дубравы. Грешным делом думал я: мол, наверное, погиб здесь кто-нибудь, и, как водится, установили на месте трагедии скорбный знак…

А погиб тут в 1937 году священномученик Серафим (Леонид Михайлович Чичагов), митрополит Петроградский. К началу ХХ века он почитался как один из величайших русских духовных писателей. Его перу принадлежит обширное исследование о жизни и подвигах преподобного Серафима Саровского, вошедшее в составленную Чичаговым "Летопись Дивеевского монастыря". Можно безо всякого преувеличения сказать, что именно артиллерийский полковник Чичагов (тогда он ещё не помышлял о церковном поприще) «открыл» для российского общества грандиозную фигуру великого русского молитвенника. Император Николай II сразу после прочтения «Летописи» объявил о подготовке канонизации Серафима Саровского. А полковник Чичагов постригся в монахи под именем своего любимого святого.

Прославился Чичагов и светскими литературными трудами. Книга «Доблести русских воинов» – это воспоминания о Русско-турецкой войне 1877–1878 гг., в которой он как артиллерист принимал непосредственное участие. А ещё у полковника было медицинское образование, и до сих пор переиздаётся его двухтомник «Медицинские беседы».

…На Бутовском полигоне примерно в одно время с митрополитом Серафимом (Чичаговым) были расстреляны ещё около тысячи служителей Божьих. Среди них – два архиепископа, пять епископов, сотни священников и дьяконов, монахов и монахинь, клириков и церковных старост.

Иду через лес по тропе к полигону. Вот и глухой дощатый забор, обнесённый колючей проволокой. Тот самый, ещё с 37-го года. Добротно строили, надёжно. Думали – на века. А над забором – резные маковки бревенчатой церкви и возвышающейся поодаль колоколенки.

Настоятель здешнего храма Новомучеников и Исповедников Российских о. Кирилл (Каледа) трудится в этом святом месте с 1995 года. Бывший геолог, кандидат наук. Начинал тут с раскопок захоронений.

– В этой земле покоятся, согласно архивам, в основном москвичи и жители Подмосковья, – рассказывает о. Кирилл. – Здесь расстреляны генерал-губернатор Москвы (в 1908–1913 гг.) Владимир Джунковский, председатель Второй Государственной думы Фёдор Головин, пять царских генералов, среди них – один из первых русских лётчиков Николай Данилевский, учитель знаменитого Петра Нестерова – основоположника высшего пилотажа.