Газета Завтра Газета - Газета Завтра 498 (23 2003)

Обозреватель.Зато у тебя морда подходящая — питерский, понимаешь, интеллигент. С серьгой в ухе…

Философ.Ребят, о чем вы говорите: жуть как пива хочется…

Обозреватель.Тогда в "Бродячую собаку". Публика там собирается весьма занятная.

Философ (бормоча про себя).Далась ему эта "Собака", сам говорит: простор, Невка, Стрелка.

Картина вторая.

Расположенное в подвале литературное кафе "Бродячая собака". За столом: Философ, Обозреватель, автор шлягера "Ве-Ве-Ве Ленинград… Эс-пе-бе, точка ру…" Шнур и светловолосая актриса ленинградского ТЮЗА Юля.

Обозреватель.Юля, вы прекрасны. Мы с другом только вчера прибыли в ваш странный и мистический град, напоенный ароматом русского бреда. Совершенно в духе Гоголя и Достоевского. И тут — такой подарок… Мы восхищены вашим обликом. И вашим умом.

Юля.Что значит "мы"? Ваш друг угрюмо молчит, что-то бормочет себе под нос. Совершенно равнодушно относится к происходящему…

Философ.А? Что? Да, да, конечно. Я восхищен… Просто я задумался над тем фактом, что в Москве продают "Шаурму", а в Питере почему-то "Шаверму". Вопрос произношения… Странно, странно…

Шнур.В Питере за "Шаурму" можно и звезды получить!

Обозреватель (на ушко Юле).Вот он, ваш питерский патриотизм! Обратите внимание. Глухой к голосу разума, упрямый, но благородный питерский патриотизм, который напоминает о том, что Петербург даже в самые благие для себя времена всегда оставался приграничным городом, русской военной крепостью, опорным пунктом на Северо-западе империи.

Шнур.Этот праздник устроили москвичи и для москвичей. Отреставрированные фасады Петербургу ничего не прибавили, скорее убавили. Этот праздник нужен был Москве, а не Питеру…

Философ.Ага, если Москва виновата во всей этой казенной фальши и полицейском беспределе, так это прекрасно… Мадам Матвиенко, значит, не имеет никаких шансов на пост губернатора. Питерцы, они как думают? "Жили-жили, мы жили себе спокойно, а тут приперлись мрази московские, и давай разъезжать на лимузинах с мигалками, речи толкать, лазерные шоу устраивать…” В этом смысле политическое будущее этой “ненаглядной плясуньи” под большим вопросом.

Шнур.Все фигня. Самое важное для меня — это пешие прогулки. В Москве такого удовольствия я доставить себе не могу. Лужков (далее неразборчиво). Я питерец. Рос, на "Техноложке". Проходные дворы, арки, "малины" там всякие. Там ловили Леньку Пантелеева. Библиотека Академии Наук, опять же, и все такое прочее...

Философ (читает записи из блокнота).Вот последняя питерская шутка. Объявление: "Дорогие петербуржцы, пожалуйста, разъезжайтесь по домам, не омрачайте своим присутствием праздник"…

Юля.Между прочим, в моих жилах не течет ни капли русской крови…

Обозреватель.Неужели? Поздравляю!

Действие второе. Картина первая

"Праздничная" ночь. Совсем не белая, а наоборот, темная и дождливая. С Невы дует сильный, насыщенный ледяной влагой ветер. В районе набережной черно и безлюдно. Только милиционеры, как окуклившиеся гусеницы, завернуты в промокшие плащ-палатки. "Медный всадник" не то что не подсвечен прожекторами, но и вовсе не освещен фонарями. Творение Фальконе громоздится невнятным чернильным пятном. Обозреватель, стягивая полы летнего пиджака, дрожа от холода, движется вдоль гранитного парапета. Набрякшие от дождя флаги бешено грохочут на ветру. С Дворцового моста синим призраком летит мигающая маячками кавалькада правительственного кортежа. Обозреватель подходит к единственному источнику света, стеклянной палатке, торгующей спиртным. Возле палатки за пластиковыми столиками сидят двое мужчин и молодая девушка. В руках у нее гитара. Она очень звонко и чувственно поет песню про "город, которого нет"…

Обозреватель.Черт, ну и колотун… Вреден Север для меня… Братцы, разрешите присоединиться. У меня водка есть, со Ста-алиным…

Первый незнакомец.Со Сталиным -— это хорошо. Садись, авось согреешься…

Второй незнакомец.Учтите, если вы будете приставать к моей жене, я вас выкину в Неву.

Обозреватель.Мне бы согреться…

Первый незнакомец.Как вас занесло сюда? Вы же видите, что место гиблое…

Обозреватель.Санкт-Петербург есть место гиблое?

Первый незнакомец.Санкт-Петербург это такая станция "Мир". Обязательно ее затопят.

Обозреватель.А, понял. Город, вынесенный, так сказать, на орбиту… империи.

Первый незнакомец.Именно. Искусственный спутник… Откуда вы это знаете?.

Обозреватель.По должности. Я журналист. Но спутник, простите, чего, Москвы?

Второй незнакомец.Далась вам эта Москва. Вы что — москвич? А! Сразу видно. Наглый такой, в пиджачке...

Обозреватель.Попрошу…

Первый незнакомец.Давайте лучше выпьем. За Питер! Питер — это такая лаборатория. Тут вирусы редкие разводят.

Обозреватель.Революции всякие… Ваше здоровье! За Петербург!

Девушка (поет)."...этот шаг длиннее жизни …"

Обозреватель.Ну спасибо за приют, пошел я спать.

Второй незнакомец.А вы из какой газеты?

Обозреватель.Из "Завтра".

Второй незнакомец.А! Слыхал про такую? Политическая…

Обозреватель.Футорологическая.

Второй незнакомец.Чего-чего?

Обозреватель.О будущем пишем.

Второй незнакомец.Ну бывай! Удачи. Хорошо, что вы к моей жене не приставали.

Первый незнакомец.Осторожней дорогу переходите. Этих, которые на бронированных лимузинах, ничто уже не остановит.

Обозреватель.А был ли праздник? Туманный блик, скользнувший на поверхности хладного чела его…

Действие третье

Чудовищная по объемам старая питерская квартира -— бывшая коммуналка. Стены завешаны гербами Советских республик. Подоконники заставлены бюстами вождей и диктаторов прошлого. За окном круговерть питерских крыш, озаренных закатными лучами.

У низкого столика на ковре сидят Философ, культовый деятель питерского андеграунда Африка и его друг, авангардный писатель (соавтор романа “Мифогенная любовь каст”). Все пьют зеленый чай из малюсеньких китайских чашечек.

Философ (прихлебывая).Эйфория, однако. Сам видел по улице Островского шли танцующие польку дворники, какие-то барышни с парусниками на головах. Была целая театрализованная группа палачей с огромными резиновыми топорами в руках. Весело. Карнавал.

Писатель.Есть в этом нечто фашистское. Военный парад подается под видом карнавала.