Савва Ямщиков - Антикультурная революция в России

Как истинный гражданин и патриот, Савва Васильевич Ямщиков продолжает страстно отстаивать высочайшие ценности отечественной культуры, подменяемые ныне и вытесняемые из нашей жизни.

Чтобы привлечь внимание

Виктор Кожемяко: Уже не первый год, дорогой Савва Васильевич, в разных изданиях читаю ваши статьи, заметки, интервью, полные боли и гнева. Эта боль за поруганную родную культуру, этот гнев против её разрушителей мне очень понятны и близки. Газеты «Правда» и «Советская Россия», где я выступаю, тоже постоянно бьют тревогу в связи с происходящим в сфере культуры. Но вот главный вопрос: доходит ли это до власти? Например, читал вашу статью «Не могу молчать». Вы там поставили ряд давно назревших проблем предельно остро и даже сочли нужным обратиться напрямую к президенту страны. Ну и что дальше? Ответил вам президент?

Савва Ямщиков: Ответа не было, да и не ждал я, конечно, какого-то личного ответа. Цель моя была — привлечь внимание к тем вопросам, которые меня особенно беспокоят.

B. К. Что ж, давайте посмотрим, как обстоит дело сегодня с этими вопросами. Вы с большой тревогой писали о судьбе так называемой Бременской коллекции — трофейных произведений искусства, за которые много лет вам пришлось вести борьбу. Ваше требование, на мой взгляд, абсолютно правомерно: если возвращать эти экспонаты Германии, то обязательно только на условиях компенсации. То есть Германия в счёт этого должна вложить средства на реставрацию исторических памятников Новгорода и Пскова, разрушенных в своё время немецкими оккупантами. Что-нибудь сдвинулось в этом направлении?

C. Я. Пока, к сожалению, ничего. Во всеразрушающие годы ельцинского правления удалось нам предотвратить попытки свердловского барина продолжить разбазаривание трофейных ценностей и не дать его приспешникам разворовать плохо лежащее государственное добро.

После выхода в свет моей книги «Возврату не подлежит!», выпущенной издательством «Алгоритм» и представленной на Московской международной книжной выставке-ярмарке в сентябре прошлого года, мне позвонили из Министерства культуры и сообщили, что возобновляет свою работу российско-германская группа, созданная ещё в начале 90-х годов для решения судьбы «Бременской коллекции».

Я обрадовался. Пришёл туда и сказал: буду работать в этой группе, если вы вернётесь к нашему документу 1993 года — государственному Заявлению о намерениях. В нём как раз совершенно чётко были зафиксированы условия компенсации с немецкой стороны при передаче ей «Бременской коллекции». Это означало, что передача ни в коем случае не может быть безвозмездной!

B. К. А ведь такая попытка уже предпринималась в 2003 году?

C. Я.В том-то и дело! Тогда с огромным трудом она была отбита. В основном благодаря Николаю Губенко, сумевшему объединить вокруг себя патриотические силы…

На безвозмездной передаче трофейной коллекции вроде бы окончательно удалось поставить крест. Но, как оказалось, именно «вроде бы». Потому что потом в прессе вдруг появились сообщения, что коллекцию отдадут за смехотворную цену, что решение такое «в верхах» уже подготовлено. Я понял: это весьма серьёзно.

B. К. И провели свою пресс-конференцию, о которой писала «Правда»?

C. Я. Да, пресс-конференцию в Фонде культуры. Участвовали в ней, кроме меня, Николай Губенко и один из самых компетентных специалистов по Германии доктор исторических наук Валентин Фалин.

Ажиотаж был большой. Отклики «демократической» прессы злобные. Опять издевались и потешались надо мной, ещё больше — над Губенко, передавшим в Генеральную прокуратуру дело Швыдкого, который в 2003 году чуть не сплавил «Бременскую коллекцию». А потом в той же прессе последовали и «политические разъяснения» — судя по всему, мне их надо было учесть.

На груди у власти

B. К. о чём конкретно шла речь?

C. Я. Пожалуйста, процитирую: «Некоторые источники в Минкультуры намекают на то, что умеренная позиция Ангелы Меркель на самарском саммите EC-Россия была обусловлена, в том числе и прорывом в истории с «Бременской коллекцией»… Конечно, рассчитывать на повторение успеха 2003 года противникам «дешёвой» реституции вряд ли стоит. Кремль возьмёт ситуацию под контроль. Дума промолчит. Телевизор не покажет. Коллекцию отдадут… Как бы то ни было, но возвращение «Бременской коллекции» — знаковое событие. На Западе к такого рода «сигналам» чутко прислушиваются… Владимир Путин в Австрии, во всяком случае, обещал двигаться по направлению к реституции».

B. К. Что же следует из того, о чём вы рассказали? По-моему, давно уже всем ясно: в нашей стране действуют влиятельные антироссийские, антирусские силы. С 1991 года они не просто во власти, но всецело определяют её политику. По отношению к культуре это особенно очевидно. Потому что зеркало состояния культуры — это телевидение, которое все каждодневно имеют возможность лицезреть. И то, что мы там видим, одинаково возмущает вас и меня. Ваша публицистика последних лет в большой мере посвящена безобразию, творящемуся на телевидении. Но разве после этой публицистики, после многолетних возмущений других авторитетных и уважаемых людей нашего Отечества стало меньше телевизионного безобразия?

C. Я. Соглашусь с вами: меньше, к сожалению, не стало. Так ведь в том числе и этим было продиктовано моё открытое письмо президенту (В.В. Путину. — Ред.), о котором вы упомянули. Напомню хотя бы одно место из него: «Что касается растлевающей роли «родного» телевидения, то лишь слепой не ужаснётся при одном виде доморощенных звёзд, среди которых «вооружены и особо опасны» Ксюша Собчак, Боря Моисеев, бескомплексная Лолита с непотребным Цекало и прочие эрнсто-пугачёвские выкормыши. Творения «мастеров литературной позы», подобные Ерофееву, Сорокину, Минаеву, полны матерщины, глумления над самыми сокровенными сторонами человеческого общения. Даже претендующий на элитарность канал «Культура» старается отвести побольше места в своём плотном графике этим уголовно наказуемым «инженерам человеческих душ».

B. К. Написали-то вы сильно, Савва Васильевич. Ничего не скажешь…

C. Я. Считайте, что это крик моей души.

B. К. Я так и воспринимаю. Да, написано сильно, только возникает тот же самый вопрос: будет ли услышано? А если и будет, то последуют ли, в конце концов, какие-то реальные меры, чтобы изменить укоренившееся положение? Ведь те самые «звёзды», которые названы вами и которые, будучи нашим национальным позором, стали прямо-таки «властителями умов» в нынешней России, Путин тоже видит, причём не первый год. Значит, его они не возмущают? Или, может быть, сказывается особая близость некоторых из них — в первую очередь Ксюши Собчак? Или продолжает действовать всемогущая сила телевизионного «рейтинга», на которую однажды Владимир Владимирович сослался, когда его просили навести порядок на телевидении?