Андрей Фурсов - Вперед, к победе

А. Фефелов: — Надо сказать, что именно дети этой элиты, собственно говоря, и создали миф о самом страшном 37-м годе.

А.И. Фурсов: — Да. Это Антонов-Овсеенко, Пятницкий и другие. И по-человечески это понятно, потому что уничтожили их родителей.

Только нужно помнить, что их родители были, как правило, левые глобалисты, которые обвиняли Сталина в отходе от идеалов мировой революции. Но Сталину и большой системе «Россия» не нужна была мировая революция, им нужна была Красная империя. Сталин играл в другие игры. С точки зрения политических идеалов тех людей, которых он отправлял на цугундер, понятно: Сталин кровавый тиран. Но нужны ли были эти люди России? Все эти коминтерновцы, которые приехали из других стран. Им на Россию было наплевать, им нужна была мировая революция.

Я понимаю, что это светлый идеал, но пусть этот светлый идеал реализуется не за русский счёт.

А. Фефелов: — Но, тем не менее, Советский Союз прошёл ряд трансформаций, в том числе и после смерти Сталина.

А.И. Фурсов: — Безусловно. Вот смотрите.

В 30-е годы Советский Союз благодаря системе, которая сняла противоречия самодержавия, и за счёт этой мощной энергии отрицания и капитализма и самодержавия отстроил ВПК, в первой половине 40-х годов сломал хребет Гитлеру, и за 10 лет СССР восстановился и превратился в сверхдержаву с атомным оружием.

О середине 50-х годов можно сказать словами из «Сказки о Мальчише-Кибальчише»: «Всё хорошо, да что-то нехорошо». Советский Союз поднялся в середине 50-х годов в качестве сверхдержавы, и именно в середине 50-х годов начал тикать тот механизм, который привёл Советский Союз к разрушению. Разрушение Советского Союза не было необходимым, но оно, безусловно, было закономерным.

Здесь не место подробно говорить о базовых противоречиях советского общества. Я когда-то описал их в опубликованной ещё в 1991 году работе «Кратократия: социальная природа советского общества». Сейчас просто отмечу, что было несколько базовых противоречий советского общества, как у любого общества.

Любое общество движимо противоречиями, и эти противоречия на рубеже 60-70-х годов обострились, то есть Советский Союз вошёл в зону структурного кризиса. Но здесь мы опять должны обратить внимание на то, что происходило в капиталистической системе. Выше я говорил об интересах «мировой верхушки» в начале XX века, этого наднационального субъекта, а он никуда не делся, более того, в послевоенный период он укрепился.

Во второй половине 40-х годов, сразу в послевоенный период, в мировой капиталистической системе оформилась новая хищная молодая фракция капиталистического класса — корпоратократия. И если государственномонополистический капитализм был готов сосуществовать с Советским Союзом, с системным антикапиталиэмом, то корпоратократия в силу своей глобальной ориентации не собиралась это делать. Она стремилась к экспансии без границ. А как бы навстречу этой экспансии шло стремление советской номенклатуры интегрироваться в мировую систему.

1956-й год — официально провозглашённая доктрина о возможности мирного сосуществования государств с различной социально-экономической системой. Первым 10 марта 1953 года на Пленуме ЦК КПСС об этом сказал Г. Маленков. Его раскритиковал Хрущев, а через три года сам призвал к тому же. Вот это стремление интегрироваться в мировую систему, помноженное на нашу торговлю нефтью по бросовым ценам и несколько других факторов, привели к тому, что на рубеже 60-70-х годов в СССР сформировался советский сегмент корпоратократии. Это часть номенклатуры, часть КГБ и часть «теневой экономики».

Когда мы говорим, что Советский Союз разрушило предательство Горбачёва и «пятой колонны», то, с эмоциональной точки зрения, это верно. Но мы должны отвечать на этот вопрос с точки зрения политэкономии капитализма. А политэкономия капитализма говорит нам, что Советский Союз разрушил союз советских и западных корпоратократов. Эти люди уже в середине 70-х годов чётко знали, что они будут делать. Они отбирали лидеров у нас, здесь.

Недавно мне попалось в руки издание фонда А.Н. Яковлева. В коричневом томе, который называется «Избранные интервью Александра Николаевича Яковлева», «прораб перестройки» откровенно говорит, что он всегда ненавидел советскую систему, и называет середину 70-х годов как то время, когда у него и ряда других лиц созрела идея «демонтажа системы» с помощью дисциплины «тоталитарной партии». Именно тогда местные и зарубежные демонтажники начали отбор гнилых, замаранных, закомпромаченных людишек, формируя «спецназ» уничтожения СССР. Тех, кто помладше, проводили через созданный в Вене «Международный институт прикладных системных исследований».

Задачей этой команды было превращение структурных противоречий, структурного кризиса советской системы в системный. Когда в системе назревает структурный кризис, и она начинает болезненный переход в другое структурное состояние, её легко обрушить. Но для этого нужен удар одновременно изнутри и извне. Это и произошло с СССР на рубеже 1980-1990-х годов.

Что произошло во время и посредством горбачёвщины? По сути, была открыта страна, открыта система. Как известно из теории систем, чем больше любая система открывается вовне, тем больше она становится уязвимой, и в ней возникают хаотические колебательные явления. Вот эти хаотические колебательные явления и были использованы и усилены теми, кто в середине 1970-х годов решил рушить Советский Союз.

Я не думаю, что вся номенклатура, весь КГБ, все «теневики», которые функционально вошли в состав корпоратократии, хотели разрушить Советский Союз. Кто-то хотел просто поменять местами, например, спецслужбы и КПСС. Но в 1988-м, самое позднее — в 1989-м году произошло то, что называется «оперативным перехватом управления». Те люди, которые думали сыграть свою игру и сесть за один стол с Западом, просчитались и проиграли.

Думаю, именно тогда эти люди стали вывозить капитал из страны. Именно тогда стало уходить из страны «золото партии». Именно тогда начала функционировать система, которую иногда в художественной литературе называют «Система Союз». То, что стало уходить, нас в контексте данного разговора не интересует. Важно, что мировая корпоратократия и её советский сегмент нашли всех этих людишек — Горбачёвых, Яковлевых, ельциных и т. п., а те структурный кризис превратили в системный.

В этом один из уроков СССР. Кстати, он похож на урок самодержавной России, когда структурный кризис также был превращён в системный. Самодержавная Россия экономически шла вверх, Советский Союз тоже экономически шёл вверх (управленчески-организационно — вниз, но это отдельный вопрос). Тэтчер в 91-м году в речи в Институте нефти (Хьюстон, США) признала это. Она сказала, что главная угроза Советского Союза в 80-е годы — не военная, у них был военный ответ; главная угроза была экономическая. Потому что Запад в 80-е годы переживал очень острый момент, а крушение Советского Союза, затем ограбление России и вообще всего постсоветского лагеря этот кризис отсрочили.