Василий Белов - Когда воскреснет Россия?

Вернемся к пресловутому «Пятачку».

Гигантскими черными буквами и не менее крупной цифирью телефонов уляпана вся вторая страница, да и на третьей имелась добавка. Чьих телефонов? Да тех самых бл…, как их много веков называл русский народ! У Чехова есть рассказ о том, как друзья обучают студента ходить в публичный дом. Так вот, меня поразило то, что в тогдашней Москве этих заведений было меньше, чем в нынешней Вологде. Судите сами:

«Ночное рандеву». Остановка по требованию для тебя и твоих друзей. 24 часа(+) 30 минут. Приглашаем на работу».

На какую работу? Ничего не понимаю, такой уж дурак уродился. Не понимаю, и все тут! До сих пор не знаю, о какой работе идет речь в «Пятачке». Особенно умиляет этот «плюс». А почему не «минус»?

Читаем «Пятачок» дальше: «Империя страсти», без комплексов. Приедем к вам», «Магис» (по латыни), «Дикая орхидея», «Эммануэль», «Шалунья», «Сандра» (опять по латыни), «Фея», «Красотка» и т. д. В серединке скромненько сообщение насчет шинного монтажа…

Слово «любовь» в русском народе никогда не употребляли для обозначения сексуального совокупления, которое называется обычной случкой. Да, это случка, если мужчина и женщина не были под венцом, на худой конец хотя бы в сельсовете или во Дворце бракосочетаний. На Западе даже Хемингуэй называл случку любовью. Но мы-то не Запад! Мы же православные люди. Многие из нас крещеные, хотя полно и нехристей, как говорят в народе.

Хотелось выйти на улицу и кричать на всю нашу Вологду: «Какой позор!!!» Какая мерзость, какая гадость для всего нашего прекрасного Севера, для всей России, для всех русских и нерусских женщин, живущих в Вологде! Какой позор для журналистов, учителей, всевозможных писателей, артистов, художников и художниц, для всех бюджетников и администраторов, коих ведут к новым рынкам наши губернатор и мэр! Какой позор и для поющих на храмовых клиросах, для всех выступающих в Домах культуры…

Почему все молчат? Ни звука, словно так и должно быть… Впрочем, говорят, что прощебечено что-то самому Путину, конечно, прощебечено на бумаге…

Иду на улицу, чтобы успокоиться, но на троллейбусной остановке около ТЮЗа висит красочная афишка, а на афишке малыш в возрасте первоклассника и взрослая девица спортивного вида. Мальчик оттянул у девицы подол выше пупа и рассматривает, что там имеется. Наверное, на афише коллаж, но все равно — гадкое зрелище… Вот это свобода! Демократическая, дорогой Вячеслав Евгеньевич. Разрешается делать все, что не запрещено законом. Не так ли, господа демократы?

«Стыд объявляется «отрицательным эмоциональным состоянием», вина и раскаяние — тоже», — говорит О. А. Кольчугина в статье «Даешь секспросвет?!» (журнал «Свет», № 9). Но так называемое сексуальное воспитание малышей — это не мода, это прямое действие бесов. Жертвы моды рождают и дальше таких же жертв. Несть конца всему этому! Ни мужчины, ни женщины просто не думают о здоровье. Прочитайте, что говорит один ученый, автор статьи «Падение» в том же номере упомянутого журнала. Хотя в том же журнале «Свет» печатается множество всякой дьявольщины, почитайте эту статью. Как известно, дьявол маскируется и соседством с добрыми, то есть православными публикациями.

«Конечно, — скажет депутат-демократ, защищенный депутатской неприкосновенностью, — это и есть подлинная свобода». Неприкосновенность и начальнический ореол защищают подобного законодателя не хуже брони. Осмелюсь заявить: это совсем не свобода. Это порабощение. Это служение мамоне, иначе дьяволу. Почему, спросят, дьявол с маленькой буквы? Спросите у владыки Максимилиана…

И вспомнились мне покойные теща с матерью. Эти слова (теща — это Богом данная вторая мать) следовало бы писать с заглавных букв, что я почти никогда не делал… Вспомнились мне и строки в поэме «Мороз, красный нос», посвященной сестре Некрасова:

…Перечитайте некрасовскую поэму, вологодские и все остальные женщины! Ей-богу, это не помешает ни вам, ни вашим мужьям, ни сыновьям. Совсем не обязательно каждой женщине входить в горящую избу или на скаку останавливать коня. Для этого есть мужчины (мужья, сыновья, внуки, деды). О них разговор нужен отдельный.

На этом я и хотел бы закончить свою статью. Но случилось это в субботу 5 ноября, в день праздника. Об иконе Казанской Божией Матери знают, наверное, все. То, что говаривали о русской женщине Н. А. Некрасов вкупе с Ф. М. Достоевским, тоже все знают. Но одного Пушкина иной раз достаточно, чтобы пересилить сразу двух классиков. Иной раз даже два-три русских классика не могут потягаться с одним абзацем из Пушкина. Поэтому не торопитесь, читатели, с выводами. Да и Николай Игнатьевич Кондратенко — могучий кубанский казак — тут слегка подсобил Пушкину. Сделаем небольшую выписку из его интервью «Советской России»:

«Не надо думать, что сионизм отступит. Нас на миллион каждый год меньше — это уже победа сионизма. Это значит, что завтра не будет детей у тех, кто сегодня не родился и умер раньше срока… И вот мне хочется сказать: врете вы, русские, что не знаете, что с вами происходит! Когда у вас завелись диссиденты, то каждую листовочку передавали из рук в руки, читали, верили, питали интерес. Это и было то, что называется — политическая активность масс».

…Сами решите, ладно ли поступил Николай Игнатьевич, отказавшись от выборов, и правильно ли сказал А. С. Пушкин о женщинах «вообще».

Отчего в мире так много желающих стать хоть маленьким, но депутатом? Что двигает человеком в его стремлении к власти? Пытаясь разгадать эту загадку, читаю собственное депутатское удостоверение: ОБ № 11, 1989–1994. Сплошь гербы и печати. На голубом фоне — мелкая неразборчивая горбачевская подпись. Чернила тоже голубенькие… С запоздалым тщеславием штудирую вставную карточку, подписанную Лукьяновым: «…пользуется правом бесплатного проезда…» Стоп! Вот, наверное, в чем дело. Да нет же… Перед своим депутатством я об этом не думал. Ни сном ни духом не ведал о таких привилегиях. Объяснение бесплатной ездой не подходит. Деньги, чтобы летать и ездить, были тогда свои. (Позже, правда, вошел во вкус, начал ездить, верней летать, бесплатно.) Нет, не то. Тогда что же дало первый толчок? А вот что: гостиница! Вспомнил про нее и… не стал противиться обстоятельствам. Сколько трачено сил, сколько проглочено обид из-за этих столичных гостиниц! Приезжая в Москву, найти приличный ночлег было не так и просто. Ездить же приходилось частенько, литератора и тогда, как волка, кормили ноги. Получив депутатский мандат, я вздохнул свободно… Конечно, повлияло и некоторое тщеславие: надо же — депутат! Мать и жена во всяком случае гордились… И все же, главное было не в этом. Наивный человек, я искренне верил, что смогу сделать что-то полезное хотя б для крестьянства — самого терпеливого, самого забитого, но и самого надежного в государстве слоя. Не зря реформаторы его так активно вымаривают. Вот что двигало мною. По той же причине согласился и на членство в Верховном Совете. Открывался доступ в ЦК. Не по своим нуждам ходил я в Совмин, Н.И. Рыжков не даст соврать. Ну, а что двигало, к примеру, Шеварднадзе или же Собчаком? Сие мне неведомо… (Но представить можно, кому и для чего до зарезу нужна была власть.) Вспоминая свою колхозную жизнь, исчезающие русские деревни, представляя погибших в годы раскулачивания, родного отца, лежащего на Смоленщине в трех могилах, наконец, припоминая сцены из повести Зазубрина «Щепка», я с тревогой проголосовал за отмену шестой статьи… Позднее выпросил у Лукьянова ротацию и навсегда покинул роскошный Кремлевский зал. «Почему? — спросит читатель. — Ты вот покинул, а другой занял…»