Татьяна Москвина - Страус – птица русская (сборник)

Вот подул ветер, наверное сирокко, – и внезапно зашелестела идея о том, что в России слишком много пьют, вдвое превышая критическую черту потребления, и все это безобразие надо срочно прекратить.

Ужасно!

Немыслимо!

Так пить нельзя!

Дня три шелестели наши листочки. Я на момент даже вздрогнула, вспомнив 1985 год, – ну всё, началось. Ведь вроде бы существует огромная государственная машина пропаганды, сейчас цена бутылки водки превысит стоимость нового романа Марининой, во всех эфирах начнется лютая борьба с алкоголем, и с утра до вечера станут показывать картину Динары Асановой «Беда» 78 года, потому что больше показывать насчет ужасов алкоголизма у нас нечего… Однако картина «Беда» так и осталась в недрах Госфильмофонда, а новый роман Марининой по-прежнему дороже «книжки в стеклянной обложке», как ласково называли водочку интеллигентные алкаши 70-х. Шелест листочков смолк так же внезапно, как начался.

Вместо сирокко задула какая-то трамонтана.

Президент России написал статью о том, что стране надо двигаться вперед, и призвал народ высказывать новаторские идеи насчет целей и направлений Большого Движения.

Правда, его мысли размещались в Интернете, стало быть, значительная часть ствола и корней русского дерева их просто-напросто не услышала. А услышали их, естественно, постоянные обитатели интернет-клиники и, конечно, рьяно принялись высказывать новаторские идеи, поскольку уж чего-чего, а дефицита новаторских идей насчет будущего России в Интернете не предвидится. Эта разновидность абсурда вообще на втором месте по объему инет-испражнений после, разумеется, грязной ругани между инет-мужчинами и инет-женщинами.

Идеи футуриста Калашникова показались президенту настолько занимательными, что он отдал их распечатку своей администрации, дабы та отыскала здоровое зерно и при случае посеяла его в русском поле. Для грядущих всходов.

Русское поле – это же волшебное поле, на нем и не такое прорастало. Подумаешь, Калашников! Испугали! Мы семьдесят лет строили общество, где от каждого будет по способностям и каждому – по потребностям. Почти уже построили, между прочим, потому что правильно догадались, с какого конца долбить это уравнение: довести людей до такого состояния, чтоб у них уже не осталось ни способностей, ни потребностей… И Калашникова мигом воплотим, делов-то.

Администрация, с удовольствием кивая, поняла дело так, что с алкоголизмом мы уже не боремся (ура, пронесло!!!), а отыскиваем зерно в грезах Калашникова, что является в тысячу раз более осмысленным делом. Правда, смысл борьбы с алкоголизмом вообще-то стремится к нулю, так что если стремление к нулю умножить на тысячу, то в результате получится…

Но тут стихла трамонтана и повеял бриз!

Бризом этим сдуло обезумевшего от счастья футуролога Калашникова обратно в инет-клинику, откуда его на нашу голову выпустили, и навеяло куда более нажористую грезу – что США, оказывается, давний друг России, а НАТО – естественный и возлюбленный ее партнер…

О-хо-хо… Из-за близости к корневой системе я знаю, как тяжело, медленно и трудно растет дерево. И дело не в новомодных идейных поветриях, не в скороспелых кампаниях по борьбе, даже не в политической и экономической системе, а в том количестве солнца и воды – то есть РАЗУМА И МИЛОСЕРДИЯ, – что выпадают нашему дереву. Чтобы здесь добиться каких-то заметных результатов, нужна суровая и терпеливая последовательность, а не эйфорический шелест в порывах ветра.

(Вот алкоголики, к примеру, отличаются именно этим. То есть суровой, терпеливой последовательностью. Если человек решил спиться, его уже вряд ли с этого пути собьешь…)

А давайте-ка спланируем на бреющем полете сверху вниз, от кроны к земле, скажем, в прилегающую к федеральной трассе деревню Ушаки Ленинградской области. Где несколько лет машины сбивают детей, потому что нет светофора, а большинство наших водителей, как известно, на пешеходных переходах не тормозят, хоть их штрафуй, хоть сажай, хоть кол им на голове теши, хоть их кастрируй.

Нет светофора. Гибнут дети. Жители ходят по зебре, митингуют. Они пишут в инстанции много лет, они даже президенту писали – без толку… Четырех детей накануне сбили – и вот, светофор обещан!

…Листочки, листочки, о чем вы опять шелестите?

Либерально-демократической партии России исполнилось двадцать лет. На съезде ЛДПР был вновь выбран ее бессменный председатель – Владимир Вольфович Жириновский. Всё это факты. Всё это – фантастика.

Он подошел к карте России, о чем-то задумался, обвел указкой контуры страны и от всего сердца воскликнул:

– Тут жить нельзя!

Все, в принципе согласные с этим утверждением, замерли, потому что никто на свете не может предугадать, куда заведет Владимира Вольфовича его пламенная беспокойная мысль.

– Здесь холодно. Самое холодное место на земле!

И Жириновский прямо на глазах загрустил. Как будто вот здесь, вот сейчас личной своей кожей ощущая, как холодно и грустно в России.

– Почему же наши предки оказались здесь?

И он реально задумался…

И я задумалась…

Я знаю, многие из вас смотрят на итоги очередных выборов и поражаются – опять у Жириновского восемь процентов, десять процентов, двенадцать процентов, да кто же за него голосует, что за чудаки! – ну что ж, объяснимся.

Я – избиратель Жириновского с многолетним стажем.

Я гневаюсь, когда Владимира Вольфовича – с его-то пятью проходками в Госдуму! – называют шутом и скоморохом. Вместе с тем я понимаю, что все наши политические деятели, как бы плохи или хороши они ни были, находятся в одном измерении – а Жириновский в другом.

Такое впечатление, что он нереален. Как соткавшийся из воздуха Коровьев в романе Булгакова. Или, если помните, был фильм «Кто подставил кролика Роджера», где на равных правах на экране существовали живые актеры и нарисованные персонажи, «мульты». Вот и Владимир Вольфович кажется мне таким фантастическим существом, который вроде бы живет в действительности – но действительностью не является.

На выборах председателя ЛДПР был подан один голос против Жириновского – и это был голос самого Жириновского. «Не люблю, когда все единогласно!» – объяснил вождь. Обычно политики строго разграничивают серьезное и смешное, выделяя для шуток особые маленькие зоны, – Жириновский так не может. Он пропитан юмором весь насквозь. Недаром даже в стальных глазах Владимира Путина появляется что-то вроде ласковой улыбки, когда он смотрит на Владимира Вольфовича.

Не представить себе Думы без него. Сколько он будет жить и здравствовать – столько будет сидеть волшебным мультом среди плотных, смертельно серьезных, тяжело ворочающих чугунными мозгами.