Н. Журавлев - Советская авиация в Отечественной войне

Бои в воздухе идут и по сей день, но характер этих боёв уже совсем не тат, каким он был в 1941–1942 годах и весной 1943 года. Теперь немцы лишь обороняются в воздухе и больше уже не помышляют о серьёзных активных действиях своей авиации.

Борьба Советского воздушного флота с авиацией противника за господство в воздухе была очень трудной и сложной. В ней принимали участие не только лётчики, но и конструкторы авиационных проектных бюро и рабочие заводов.

Особенно трудно нашей авиации и самолётостроительной промышленности было в 1941 году, когда численное и в отдельных случаях качественное превосходство в самолётах было на стороне противника. Из пяти воздушных флотов, которыми располагала тогда гитлеровская Германия, четыре воздушных флота действовали против нас. Следовательно, из 12 тысяч боевых самолётов, имевшихся у немцев в июле 1941 года, до 80 % самолётов находилось на советско-германском фронте. К этим силам врага надо прибавить ещё не менее тысячи самолётов его сателлитов, которые также участвовали в боях против наших вооружённых сил.

Таким образом, в 1941 году противник располагал на нашем фронте внушительным количеством боевых самолётов. «Самолётов у нас пока ещё меньше, чем у немцев», — говорил товарищ Сталин в своём докладе о 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. В то же время товарищ Сталин уже тогда отмечал, что «наша, авиация по качеству превосходит немецкую авиацию, а наши славные лётчики покрыли себя славой бесстрашных бойцов». Однако новых самолётов — типа «ЯК-1», «Лагг-3», «Миг-3», — которые по своим качествам намного превосходили немецкие самолёты, у нас в начале войны было мало, и они не могли оказать существенного влияния на изменение неблагоприятной тогда для нас обстановки в воздухе.

Тяжесть положения усугублялась тем, что огромная лавина бронетанковых и моторизованных войск противника, вторгшихся в нашу страну, продвигалась на восток по всему фронту — от Баренцева до Чёрного моря. Наша страна была принуждена эвакуировать свою военную промышленность, в том числе и авиазаводы, в глубь страны. Немцы полагали, что при таких условиях они смогут быстро добиться полного господства в воздухе.

Но германский генералитет и гитлеровское военное руководство жестоко просчитались. Они упустили из виду преимущества советского строя и социалистической системы хозяйства, особые качества нашего советского человека, который сидел за штурвалом в кабине лётчика, работал в конструкторских бюро, стоял у станка на заводе и водил поезда на железных дорогах. И советские люди сделали то, что казалось выше человеческих сил: они невозможное сделали возможным.

Наши доблестные лётчики-истребители, превосходя врага в лётном мастерстве, смело и отважно вступали с ним в бой и наносили ему серьёзный урон; под их меткими ударами падали лучшие германские ассы, хваставшиеся своими победами в Западной Европе. Самоотверженное и бесстрашное участие в начавшейся войне было для наших лётчиков выполнением их патриотического долга; каждый из них, идя в бой, сознавал, что он защищает свою советскую родину, свой народ, свой дом и свою семью от смертельной опасности, нависшей над ними. «Моральное состояние нашей армии, — говорил товарищ Сталин в докладе о 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции 6 ноября 1941 года, — выше, чем немецкой, ибо она защищает свою родину от чужеземных захватчиков и верит в правоту своего дела, тогда как немецкая армия ведёт захватническую войну и грабит чужую страну, не имея возможности поверить хотя бы на минуту в правоту своего гнусного дела».

Лёгкие победы, одержанные немцами в кампаниях 1939–1940 годов в Западной Европе, вскружили гитлеровским лётчикам голову, они возомнили себя непобедимыми и явно недооценили сложности борьбы в воздухе с такими искусными мастерами, как наши лётчики. Вступая в воздушный бой, они сталкивались с непоколебимой волей к победе у наших лётчиков, навязывавших бой врагу на тех фигурах, которые легче и быстрее выполнял наш более маневренный истребитель, — и фашистские стервятники терялись и терпели поражение.

В этой уверенности в себе и в сознании справедливости своего правого дела, в отличном лётном мастерстве и в умении заставить врага сражаться на невыгодных для него фигурах и крылась причина успехов наших лётчиков-истребителей в первые недели Отечественной войны.

Но для нашего командования уже в ту пору было ясно, что для полной победы над врагом нужно было добиться также численного превосходства в самолётах. Правительство и лично товарищ Сталин потребовали от нашей авиационной промышленности в кратчайшие сроки добиться превосходства не только в качестве, но и в количестве наших самолётов над авиацией противника. Работники нашей авиапромышленности с честью выполнили приказ вождя. Они в рекордно короткие сроки пустили в ход на новых местах эвакуированные заводы и наладили массовый выпуск самолётов.

Однако для этого нужно было время. Поэтому в кампаниях 1941 и 1942 годов, несмотря на исключительный героизм и отвагу наших лётчиков, превосходство в воздухе оставалось за противником; он подавлял нас числом своих самолётов. Исключением является лишь зимняя кампания 1941–1942 года. В битве под Москвой немцы допустили явный просчёт: в исторические дни конца ноября и начала декабря 1941 года они имели на этом направлении только 600 самолётов, в то время как с нашей стороны в сражении под Москвой принимало участие до 1200 самолётов, сосредоточенных здесь решением нашего Главного Командования.

Имея двойное численное превосходство, наша авиация вытеснила противника с поля боя в воздухе. Это обстоятельство оказало благоприятное влияние на исход исторической битвы под Москвой. В частности, наш контрудар по обходным германским группировкам, стремившимся зажать Москву в клещи с севера и юга, оказался полной неожиданностью для немцев: они ничего не знали о движении и местопребывании наших резервов, так как их разведчики не могли летать из-за сильного противодействия наших истребителей.

Таким образом, обеспечение внезапности контрудара под Москвой в декабре 1941 года является одной из серьёзных заслуг вашей авиации; внезапность контрудара была достигнута благодаря завоеванию нами на этом участке фронта господства в воздухе.

Летом 1942 года вновь развернулась ожесточённая борьба в воздухе. На этот раз основные воздушные силы противника были сосредоточены на Сталинградском направлении, то есть там, где он пытался достигнуть успеха и в боевых действиях на земле.

Основным типом самолёта, состоявшим на вооружении у нашей истребительной авиации, в ту пору был «ЯК-1», кроме которого у вас имелось ещё некоторое количество самолётов «ЯК-7» и немного американских самолетов «Аэрокобра». Все эти типы машин обладали столь высокими техническими показателями, что наша истребительная авиация качественно превосходила истребительную авиацию врага. Но численное превосходство до ноября 1942 года все ещё оставалось на стороне противника, и нам поэтому приходилось обороняться в воздухе так же, как мы оборонялись и на земле. Однако активность нашей обороны в воздухе неуклонно возрастала: сказывался непрерывный численный рост превосходных по своим качествам советских самолётов. Противник нёс очень крупные потери от наших истребителей. Так, например, обороняя от ударов с воздуха переправу в излучине реки Дон, полк отважных сталинских соколов под командованием Героя Советского Союза Клещева в течение одного дня сбил 37 самолётов противника, не потеряв при этом ни одной своей машины. В результате упорной и непрерывной борьбы, продолжавшейся всё лето, наши лётчики измотали и обескровили авиацию противника. В то же время Главное Командование Красной Армии за лето 1942 года подготовило и сформировало много новых авиационных частей. Поэтому, когда 19 ноября 1942 года Красная Армия перешла от обороны к наступлению и нанесла у Сталинграда решающий удар по германским войскам, то к этому времени численное соотношение в авиационных силах также оказалось довольно благоприятным для нас.