Делия Гусман - Тайнопись искусства (Сборник статей)

В XX веке знатоки именитые начали определять Свод из тысячи памятников архитектуры, что составляют высшую ценность мировой культуры. Произведения петербургского архитектора, итальянца по происхождению графа Растрелли всегда в их число входят. Я одно могу в заключение сказать — то, что для меня несомненно… Франческо Бартоломео Растрелли был истинным петербуржцем — человеком, отдавшим жизнь служению Великой цели. И еще… В творческом плане Растрелли можно лишь позавидовать: он мог разговаривать с Богами… о будущем России. Без произведений Растрелли нет Петербурга, а значит, нет и Новой России… В том, что воплотилась столь дивная Красота, есть знак россиянам дарованного спасения…

У города есть душа. Она может быть подобна живой воде, жизненной силой наполняющей. И напротив, может быть душа города, подобно мертвой воде, — души людей умертвляющей. Такой способностью наделены города «без архитектуры»: без памятников старины, без прорывов в будущее. И лишь в одном городе на Земле явлены совсем особые взаимоотношения с горожанами. Это — Санкт-Петербург: Град прекрасный на Неве, достигший всех мыслимых совершенств и… утрате их противостоящий.

Чтобы понять, о чем речь идет, предлагаю отправиться в царство горгон. Есть такое место в Петербурге. На берегах реки Мойки, тянущихся от Фонтанки до Екатерининского канала, собралось более трехсот изображений Медузы змееголовой. Зачем так много? Меньше нельзя, потому что образ Медузы — главный символ Николаевской поры в жизни России, где отдельная личность — ничто, власть над толпой — всё. И кричит от боли Медуза, распятая на щитах с перекрещенными мечами, сердце себе надрывая. Горожане, привыкшие ко всему, проходят мимо, ничего не слышат, ничего не замечают. И кажется мне, прохожие слепы и глухи — мертвы, лишь Медуза — вечно в страдании своем живая.

К. И. Росси(1775–1849)

Медуза — древнейшая титанида Севера… «Горга» — вихрь северного ветра Борея, что над снежной равниной летит, стеная. «Горгалица» — птица перелетная, что, на Севере зазимовав, о Юге вспоминает и гогочет и горгочет, смириться с долей несчастной не хочет. Также Медуза горгона, судьбу предчувствуя, хоронится от беды, белым-белым снегом укрывается и… силы своей не сдержав, в северное сияние превращается, подобное прядям золотых волос, что во тьме свет излучают, всеми красками земными сверкая. Но…

То, что быть должно, непременно случается. Узнает Афина, что нет никого прекраснее и сильнее титаниды, и убьет ее, прибегнув к помощи героя Персея. И не только убьет, но и оговорит, превратив чудо в чудовище смертоносное. Не сердитесь на Афину, она мудра, она понимает… Олимпийские боги, приняв человеческий облик со всеми слабостями его, могут среди людей свободно гулять, в отличие от них Медуза горгона обречена претерпеть наказание, ибо… Абсолютная красота во Времени неизменна, как все совершенное, — значит, она с живой жизнью несовместима… Хотите увидеть первую красавицу Вселенной Медузу горгону? Придется за желание расплатиться, приняв смерть мгновенную. А ты, Медуза горгона, хочешь, конечно, хочешь, поговорить с человеком? Нельзя: он умрет, обратившись камнем холодным. Если так… Абсолютная красота обречена на одиночество, непризнание, поругание.

Медуза в Петербурге — знак беды, ибо город Николаевской поры буквально повторяет суть ее трагического существования: поднимается к вершинам Архитектурного совершенства и расплачивается за пребывание на высоте оборачиванием «холодным камнем», жизнь мертвящим.

Свидетельства тому… Главная героиня романа Лермонтова «Княгиня Лиговская» в светской беседе будто невзначай произносит суждение, что на долгие-долгие годы станет несмываемым с облика Петербурга. «А здесь, здесь все так холодно, так мертво… О, это не мое мнение; это мнение здешних жителей. Говорят, что, въехавши раз в петербургскую заставу, люди меняются совершенно». Печорин, «Герой нашего времени», следуя «на Большую Морскую туманным утром», развивает мысль княгини Веры…

«Многие жители Петербурга, проведшие детство в другом климате, подвержены странному влиянию здешнего неба. Какое-то печальное равнодушие, подобное тому, с каким наше северное солнце отворачивается от неблагодарной здешней земли, закрадывается в душу, приводит в оцепенение все жизненные органы. В эту минуту сердце неспособно к энтузиазму, ум к размышлению».

«Каков город, таковы горожане», — как-то сказал поэт Батюшков. Это радостно и грустно уже потому, что трагический разрыв во взаимоотношениях Петербурга и петербуржцев определило… творчество великого Карла Росси. Архитекторы-классицисты верили: «Благородная простота и спокойное величие» архитектуры способны воспитывать в человеке гражданские чувствования и умонастроения. В создании «воспитательной среды» видели они свою миссию. Росси по воле истории Петербургского бытия сказал Новое слово: стал творцом Абсолютной красоты, что горним мирам свойственна, к заботам дольнего мира, земного, безразлична, а тем самым не может не вызвать в душах горожан неприятия.

Хотите услышать, как прекрасные Россиевы здания от напряжения беззвучно гудят? Предлагаю долго-долго в небо смотреть — в надежде получить Божественный дар, потом, уверовав в благоволение, очнуться Карлом Росси, проектирующим «правильную площадь против Зимнего дворца». Первое решение — что откровение… В сравнении с величавым покоем любой, даже стройный ряд отдельных зданий — суета. Дворцовую площадь должно окаймлять здание-гряда: предельно простое и одновременно движения полное. Второе решение — тоже что откровение… Начало Главному штабу должна задать вертикаль надвратной башни Главного Адмиралтейства, от которой исходят и бегут в бесконечность три проспекта-луча. На одном луче — Невском проспекте, еще ничем себя не выдавая, уже должно появиться возводимое здание-гряда, чтобы вобрать в себя силу бесконечности главной «першпективы» Петербурга. Теперь следует нарисовать кривую линию, меняющую крутизну и скорость движения. Зачем такие сложности? Чтобы здание Главного штаба, уходя от предопределенности строевого фронта, счастье свободного скольжения по кривой могло испытать; затем медленно-медленно к фронту, параллельному Зимнему дворцу, вернуться, а потом… А потом, сделав резкий перелом, уйти на Мойку грядой здания Министерства дел иностранных. Есть еще одна задача: нужно под косым углом вывести на Дворцовую площадь Большую Морскую улицу. Косой угол — проблема. Только не для нас, превратившихся в Карла Росси. Ставим под углом друг к другу три арки! Семнадцатиметровые — проедет жилой дом пятиэтажный. Арки будут сжимать толпу громадой сводов, взмывающих в поднебесье, незаметно поворачивать идущих под нужным углом и выводить на Дворцовую площадь, предложив столь царственный вид, что возможен только в Петербурге, где с Петровых времен лишь «небываемое и бывает»!