Сергей Филатов - Рим рукоплещет!

На одном из ипподромов я увидел красавца-коня Вот этот! Подпруга хорошая, глубокая. Плечо косое, длинное - значит, будет свободно двигаться с хорошим захватом пространства. Предплечье и пясть тоже достаточно длинные - залог красивых движений. Прекрасный рост- 170 см, как раз по мне, а то бывает так: на маленькую лошадь сядет высокий всадник и выглядит Дон-Кихотом, на рослой же лошади маленький всадник с короткими шенкелями напоминает карикатуру.

Попробовал оседлать я облюбованного коня. Сел, сделал несколько шагов и почувствовал неприятную тряску: оказывается, у коня были очень крутые копыта и бабки - опять неудача!

Так и вернулся в Москву ни с чем.

- Не подберешь ты себе коня! - смеялся Николай Алексеевич. - Уж очень разборчив стал.

- Он упрямый, - говорила и Лида. - Уж если решил найти "чудо-коня", то ни на каком другом не остановится.

- Ведь я коня подбираю для Рима, - говорил я им в ответ.- И хочу к Риму так подготовиться, чтобы все поняли, что конный спорт у нас не забава, а по-настоящему серьезное дело.

Однажды меня пригласил поехать на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку начальник Главка конных заводов РСФСР Петр Прохорович Парышев.

- Хочу показать тебе одного коня, Сергей, - сказал Петр Прохорович. - Уж если этот красавец тебя не пленит, тогда и не знаю, что ты хочешь…

- Что за конь? Откуда? Не томите, Петр Прохорович!

- Ничего я тебе заранее говорить не хочу, - улыбнулся Парышев. - Посмотришь, по вкусу придется - все о нем узнаешь…

- Скажите хоть какой породы, какого завода, - приставал я, пока мы ехали.

- Так и быть, это я скажу. Чистокровный ахалтекинец, сын рекордиста в широко-высотном прыжке Араба-Казбека, который брал препятствия в два с лишним метра. Араб в двух - трехлетнем возрасте участвовал и побеждал на гладких скачках. А в тысяча девятьсот тридцать пятом году был участником пробега Ашхабад - Москва; это четыре тысячи триста километров за восемьдесят четыре дня! Потом его подарили маршалу Буденному. Несколько лет Араб выступал в классических видах конного спорта, был очень хорошим конкуристом и рекордистом-прыгуном. А мать буланая Баккара - прекрасного происхождения.

- Родословная богатейшая. Значит, он относится к линии Мелечепа через Агишана?

- Совершенно правильно. Той самой линии, которая выделилась из старой линии знаменитого в Туркмении золотисто-буланого Бойноу тысяча восемьсот восемьдесят пятого года рождения. Вот какого коня везу я тебя смотреть!

- Кому же он принадлежит? И как его кличка? Возраст?

- Ишь ты, нетерпеливый какой,- снова рассмеялся Петр Прохорович.- Родословная родословной, а вдруг не понравится? - Он меня явно поддразнивал. - Кличка его Абсент, принадлежит он Луговскому зерносовхозу Казахской республики. А родился в тысяча девятьсот пятьдесят втором году - значит, сейчас ему шесть лет. В трехлетнем возрасте он был передан в Луговской зерносовхоз вместе со всем остальным ахалтекинским поголовьем. Недавно он прибыл на ВСХВ, где получил звание рекордиста породы и аттестат первой степени. Ну вот и проговорился! - спохватился Петр Прохорович.- Кстати, скажу тебе, что при оценке Абсента на ВСХВ мнения экспертов разошлись. Некоторые из них признали его нетипичным для породы и усомнились в его чистопородности. Но тщательная проверка происхождения жеребца, а оно хорошо прослеживается по документам, вплоть до родоначальников линии его комплекса, подтвердила, что никаких оснований сомневаться в его чистопородности нет.

Мы уже приехали на выставку, и я, не скрывая нетерпения, чуть не бегом направился туда, где стоял Абсент. Я знал, что Петр Прохорович - один из лучших знатоков лошадей, и если он привез меня, то… Неужели сбудутся мои мечты?.. …Передо мной стояло живое воплощение моего заветного желания. Лоснящийся вороной красавец, необыкновенно гармонично сложенный. Чудесная породистая голова с белой звездочкой во лбу. Горделивая лебединая шея. Стройные ноги в белых чулках. Длинный, "на отлете", с хорошим отделом хвост…

"Действительно было что-то величественное в фигуре этой лошади",- пронеслись у меня в памяти слова Толстого, написанные им о Холстомере.

Таким выглядел и Абсент. Он сразу покорил меня.

- Ну как? - улыбаясь спросил меня Петр Прохорович.- Одобряешь мой вкус? Что же ты молчишь? Может, опять не то?

- Именно то, что я искал. Спасибо, Петр Прохорович.

- Спасибо будешь говорить не мне, а Вениамину Вениаминовичу Иванову, директору зерносовхоза, если он отдаст его под твое седло.

Я попросил оседлать Абсента. Не терпелось попробовать его под седлом.

Абсент долго стоял, несколько ожирел, и когда я сел в седло, то он стал баловаться, играть. Я дал ему полную волю; пусть промнется… А затем поехал в маленький манеж выставки.

Попробовал послать Абсента вперед шенкелями. Слушается. Идет очень легко, плавно, правильно. Движения грациозные - одним словом, то, что надо! Видно, Абсент стосковался от долгого стояния и с большим удовольствием шел под моим седлом.

Я долго не мог уехать с выставки. Совсем пленил меня вороной красавец. Когда я спешился, он потянулся ко мне и ласково заржал. Я дал ему лакомства, начал его поглаживать. Он стоял, от удовольствия чуть подрагивая.

- Он уж сам, кажется, признал в тебе хозяина,- посмеялся Парышев.- Но распоряжаться я им не вправе. Проси Вениамина Вениаминовича, а для пробы бери; думаю, он возражать не станет.

Домой я приехал такой радостный, что Лида сразу гоняла:

- Понравился? Неужели нашел "чудо-коня"?

- Нашел! - радостно воскликнул я. - Он потрясающ!.. Валерка смотрел на Меня сияющими глазами.

- Папа! И я буду на нем ездить? А то на Ингасе ты ни разу не позволил мне прокатиться.

- И мне! - не отстал от брата и Женька.

- Идите обедать, династия кавалеристов Филатовых,- позвала нас Лида.- Отец опять будет в манеже пропадать целыми сутками, а вы радуетесь!

- Я вырасту - тоже буду таким, как отец,- "успокоил" Валерий мать.

- Кстати, Сергей, скажи Валерке, чтобы он не бегал все время на конюшню. А то и оглянуться не успею, как его и след простыл,- пожаловалась жена на старшего сына.

Мы жили в помещении кавалерийской школы, а значит и конюшни были под боком. Валерка очень неплохо уже ездил. Женя тоже хочет быть конником. Если я не разрешаю Жене подходить к лошадям, то он с глубоким возмущением говорит:

- Сам ездил, когда тебе еще и шести лет не было, в ночное гонял, а мне и в манеже не разрешаешь…

Ничего не остается, как разрешить и ему. Пусть ездят - растет нам смена. Но я все же говорю Валерке:

- Приготовь уроки, помоги, если надо, маме, а потом с ее разрешения иди. И помни наш уговор: учиться в школе хорошо. Принесешь "тройку" - конец езде!