Татьяна Москвина - Вред любви очевиден (сборник)

Дело в том, что в наши дни именно фантастическому элементу положена зелёная улица в массовом искусстве. Поэтому, объевшись этим видом условности, и в прошлое глядишь насторожённо: видишь истоки беды, первых ласточек грядущей фэнтези-катастрофы.

Например, «Мэри Поппинс, до свидания», популярная лента с Натальей Андрейченко в главной роли. Поскольку основной массив кинопродукта был тогда в обязательном порядке реалистическим, зритель жадно кидался на всё сказочное, тем более – сказочное с музыкой, которую тоже отпускали малыми дозами, строго по рецепту. Но если сейчас вот вдуматься в эту картину, то весёлого мало.

Автор историй про эту Поппинс, писательница Памела Трэверс, явная предшественница Джоанны Роулинг с её Поттером. Суть приёма в том, что течению обыкновенной жизни, где есть Бог, родина и родители, школа, труд, времена года и дня, противопоставлен ненормальный, необыкновенный, неестественный мир, где о Боге даже не упоминается, родина – пустяки, не стоящие внимания, родители презираются, трудиться не надо, времена года и дня, пространство и время можно крутить туда-сюда, но главное – возникает Некто особый, кто тебя в этот мир введёт и станет для тебя дороже всех на свете. Если разобраться, Мэри Поппинс – редкая тварь. Обожающая сама себя и сама себя величающая Леди Совершенство, эта мрачная ведьма презирает людей и таскает вверенных ей детишек по сомнительным притонам, где отплясывают какие-то коты в человеческий рост и странные Мадам без возраста. К чёрту родителей, к чёрту школу – скорей на метлу, на зонтик, на ракету – и прочь отсюда. Учить надо не грамматику (какая скука!), а магию. Быть человеком – какая тоска!

В этой точке зрения на мир чувствуется своя логика и своя правда. Только это нечеловеческая логика и нечеловеческая правда. Эти и тому подобные книги и фильмы представляют из себя точку зрения – нечистой силы. Для людей они или нейтральны (если психика крепкая), или сугубо вредны и прокладывают прямую дорожку к наркомании. Поскольку для экспериментальных существ, какими являются люди, жизнь как была, так и остаётся трудной работой. И презрение к норме, к обыденности принижает, а часто и разрушает человека. Он заболевает страстью к приправе, остроте, обыкновенное ему пресно. Он начинает ненавидеть будни – основу человеческой жизни и жаждет праздника, стремясь ежечасно выкачивать наслаждения из времени. Развращённый яркими, пустопорожними мечтами, он томится «просто жизнью», выламывается из порядка вещей и теряет главное свойство человека: способность к систематическому труду. Ему всё летать охота, а это в наши дни проще простого, такие успехи сделала химия.

Конечно, демоны и ведьмы хотят летать. Им так положено. А нам, людям, это не положено. Нам положено работать. А эти летуны только с пути сбивают.

Когда на русском советском свете царил суровый идеологически выдержанный реализм, права сказки приходилось защищать. С чугунной серьёзностью тогда долбили чуть не в каждой книге, чуть не во всех фильмах о необходимости труда, о долге перед Родиной, о честности, товариществе, недопустимости пьянства и разврата. Неудивительно, что людям хотелось маленько отдохнуть и полетать. Но сегодня всё перевернулось с точностью до наоборот! Нынче все летают – работать некому. Ни в одном популярном фильме не найдёте вы ни слова о труде, о долге, о чести. Более того – реализм вообще в немилости, а в почёте всё неестественное и необыкновенное. Сейчас надо защищать права нормального честного рассказа, пропагандировать тех, кто идёт великим путём доктора Чехова! Да, нечистая сила, видимо, одержала временную победу и стала заказчиком соответствующего искусства. Но, мне кажется, люди всё-таки скоро переболеют всеми этими противными Поппинсами и Поттерами. Если, конечно, на земле ещё остались люди и не вся она заселена нечистой силой.

Ведь для нас, простых работников земли, лучшее чтение – словари, энциклопедии и справочники, а лучшее кино – рассказы Национального географического общества.

Говорят и пишут, что Америка – символ меркантильности и корысти, заповедник голого чистогана.

Не может этого быть. В Америке люди играют в денежки, по крайней мере, четыре века. Они уже успокоились, попривыкли и даже стали иногда вращать глазами кругом: интересно, а нет ли ещё чего-нибудь на беленьком свете, кроме денег?

С ума сходят от денег только там, где нажива в новинку, корысть в диковинку. В странах, пошедших когда-то на большой эксперимент по вытравлению из общества всего обыкновенно-человеческого. Так, любые жизненные ценности, попадая в Россию, становятся в нашем страстном энергетическом поле сверхценностями. У нас не деньги, а ДЕНЬГИ. Не прибыль, а ПРИБЫЛЬ. Как-то огромно всё, ненормально. Вот – судите сами.

Например, одна женщина любит морковный сок. Килограмм моркови стоит 10–15 рублей. Если женщина имеет дома соковыжималку, то стакан сока обойдётся ей в 5–7 рублей. За пределами же дома начнутся дела нешуточные. Тот же стакан сока, выжатый на рынке, обойдётся лакомке в 40 рублей. Конечно, в стоимость уже входит износ оборудования, амортизация сокодавящей девушки, а также пожарная команда, санитарная инспекция и охранное предприятие «Илья Муромец интернешнл» данного района. Но всё равно – многонько. Всё-таки в восемь раз выше себестоимости! Соки пьются ходко, соковыжималка, девушка и прочее окупаются дня за три, дальше идёт чистая прибыль. Она нереально и ни с чем несообразно высока, измеряется в сотнях процентов. А это только первая ступень накрутки.

Дальше – больше. В вегетарианской столовой кафе «Троицкий мост» стакан морковного сока утянет из кармана нашей героини 54 рубля. В кафе средней руки – 60 рублей. В ресторане же цифры потеряют всякие здравые очертания: так, ресторан «Русский китч» за стакан морковного сока спросит с несчастной 180 рубликов, то есть более шести долларов. Себестоимость будет накручена где-то в двадцать пять раз.

Разве это нормально? Нет, это ненормально.

Пачка чая «Гринфилд» на рынке обходится в 45 рублей. В пачке заключено, к примеру, двадцать пять пакетиков, стало быть, около 2 рублей пакетик. Какова разумная цена маленького чайника чая, заваренного из одного пакетика и поданного в кафе, учитывая кипяток, обслугу и уборку? Наверное, рублей десять, не правда ли? Ну ладно, пейте мою кровь, 20 рублей. По-моему, это предел возможного, заповедная черта, за которую бесстыдство наживы не должно переходить, ведь труда-то нет почти никакого – только накрутка.

Ага, сейчас. Чайничек «Гринфилда» менее 40 рублей не стоит нигде. В ресторане – 70–80 рубликов. На берегу залива летом – 90-100.

Поверьте, такой торговли ни в какой Америке быть не может. На Лазурном берегу или на пляжах Испании, в Лондоне и Праге вы получите простецкий чай, из пакетика, за один, максимум за два доллара-евро. А обчищать ваш карман будут как родному только в глубоко родственных местах – в Сербии, в Польше, Болгарии и т. д. Везде, где люди ни в чём не уверены, всего боятся, всех ненавидят и о ценообразовании знают одно: ободрать и убежать.