Эксперт Эксперт - Эксперт № 33 (2014)

Конечно, разведка в чистом виде, разведка Генерального штаба тоже велась, как правило, за счет отправки разведчиков под видом коммерсантов. В нашем сегодняшнем понимании это визуальная разведка. То есть они не вели агентурной разведки, они не вербовали никого у нас. Им не нужно было этого делать. Потому что немецкие экономические структуры им давали полную картину происходящего в нашей промышленности. Чего мы в Германии, естественно, не имели.

Вот и представьте себе: у контрразведки те проблемы, о которых я до этого говорил, и в то же время у нас немецкое засилье в определенных отраслях промышленности. Это заставляло российские власти принимать упреждающие меры, прежде всего не основанные на доказанности какой-то шпионской деятельности. Другого варианта не было. Если есть какие-то подозрения, то легче просто из военной полосы (а Петербург входил в зону военных действий) выслать человека в Сибирь, и вопрос закрыт. Пускай он там сидит — с учетом войны, плохой дорожной системы, отсутствия телефонной связи он ничего не сможет никому передать. И вот все эти обстоятельства некоторые исследователи, в том числе и зарубежные, подают как исконное, присущее России стремление искать кругом врага. Многие гражданские историки начали писать, что именно в России, подчеркиваю, именно в России была развита шпиономания. Что это характерная черта России.

А что, в Германии не было шпиономании? А что, во Франции не было шпиономании? Достаточно сказать, и это очень известный факт, что во Франции в 1917 году арестовали начальника разведки и контрразведки всей страны по подозрению в немецком шпионаже. И только смена правительства позволила ему через какие-то связи в итоге освободиться. О чем это говорит?

Дело Мясоедова

— А в России какие были наиболее громкие шпионские дела?

— Наиболее характерно дело жандармского подполковника Мясоедова. Его часто подают как жертву режима, но моя позиция, и ее поколебать пока никто не может: он возможно являлся немецким шпионом. Прежде всего, Мясоедов за период своей службы жандармским офицером на станции Вержболово, пограничной станции с Восточной Пруссией, запятнал себя участием в различных контрабандных операциях. Далее, жандармский офицер женился на еврейке — по тем временам это вообще выходило за все нормы поведения офицера этой службы. Были кодексы чести определенные. Некоторые его пытались оправдать, в том числе английский историк Фуллер, который в своей вышедшей в 2009 году книге «Тайный враг» продвигает мысль о «российской шпиономании» (кстати, во всей книге он называет Мясоедова по имени и отчеству, то есть делает из него героя).

Иначе говоря, с точки зрения спецслужб, это был человек, который ни дня не должен был оставаться в этих структурах. Потому что по своим нравственным, морально-политическим качествам он не подходил к стандарту офицера специальной службы. Но он познакомился через жену с военным министром Сухомлиновым, и Сухомлинов в 1911–1912 годах взял его к себе в военное министерство наблюдать за политическим состоянием войск. А оппозиционно настроенный Гучков, в будущем военный и морской министр Временного правительства, решил, что через Мясоедова можно нанести удар и по царскому режиму, и по министру Сухомлинову в частности. Позиция Гучкова: как же так, вы негодяя, которого уволили из жандармского ведомства, назначили контролировать политическое состояние в войсках… И он публикует статью «Кто руководит контрразведкой в царской России».

Ниточки от «дела Мясоедова» тянулись к бывшему военному министру Владимиру Сухомлинову, порождая в обществе ощущение всеобщего предательства в верхах

Фото: РИА Новости

— А Мясоедов действительно руководил контрразведкой?

— Реальных данных о том, что Мясоедов действительно руководил контрразведкой, нет. Но он был при Сухомлинове, военном министре, человеком, который являлся своего рода медиатором, в том числе в отношениях с контрразведкой. Разразилась буча, скандал. И Сухомлинов вынужден был его уволить. Что происходит дальше? Только начинается война, с помощью Сухомлинова он опять попадает в спецслужбы, в Десятую армию, официально то переводчиком, то помощником начальника разведотделения, что означает начальник контрразведки. Потому что начальник контрразведки являлся по должности помощником начальника разведотделения. И попадает как раз в Десятую армию, которая действует на том самом участке, где он когда-то был жандармским офицером.

Еще один интересный факт: противостоял ему на этом участке фронта Рихард Скопник, который был таким же жандармским офицером, но прусским, именно в этом районе. И он прекрасно знал, кто такой Мясоедов. И вот тогда произошло очень интересное событие. В декабре 1917 года к нашему военному атташе в Швеции пришел бывший военнопленный, подпоручик Колаковский, и сказал: чтобы вырваться из плена и попасть на нашу сторону, он согласился выполнять задание немецкой разведки. Что он представил? При нем был поддельный паспорт, сделанный немцами. То есть если ты просто сбежавший военнопленный, паспорта иметь не будешь. При нем было две тысячи марок немецких. Кто тебе такие деньги даст? Никто не даст. И у него было разведзадание, и его показания стали основой для изобличения Мясоедова в качестве немецкого агента.

Некоторые говорят: провокация контрразведки. Я же дискутирую с историками и настаиваю, что Колаковский в самом деле был завербован — Скопником и Баумейстером. Гражданские историки взяли такое клише — дело Мясоедова. И они его так и рассматривают. А я как специалист рассматриваю его по-другому. Реально «дело Мясоедова» состоит из трех дел. Первое — это агентурная разработка по линии контрразведки. Второе — это следственное производство. И третье — это дело судебное. Я с историками гражданскими согласен в том плане, что, конечно, в суде — а это был не просто суд, кстати, это был военно-полевой суд, где не требовался защитник, по малейшим основаниям — казнь. Так вот, на стадии судебной, наверное, вмешались и политические вещи, так далее, с учетом его предыдущей биографии, и его приговорили к смертной казни и повесили. А вот что касается агентурной разработки, следственного делопроизводства, вот тут я с ними начинаю входить в полемику. Потому что коллеги мои историки этой части не знают. К несчастью, в архивах материалов контрразведки как раз не сохранилось. Остались лишь материалы судебного следствия.

— Остальное не сохранилось?

— Буквально недавно я нашел новые документы в Военно-историческом архиве, где указывается, что из Ставки верховного главнокомандующего в декабре 1917 года направляли все документы по линии контрразведки в Петроград. И в одном из документов, а конкретно в описи передаваемых дел указано: «третья часть дела Мясоедова на 84 листах». Мы его до сих пор пока не нашли. А что было в этих 84 листах? То есть надо продолжать искать. Следующий момент. Один из людей, которые принимали участие в расследовании дела, — Владимир Григорьевич Орлов. Их было шесть человек всего, следователей по особо важным делам, назначенных указом лично царя. Шесть человек всего было, которые занимались особо опасными государственными преступлениями, включая шпионаж. На Западном фронте таким являлся Владимир Григорьевич Орлов. Когда он уже находился в эмиграции, появились публикации о «деле Мясоедова», и известный революционер Бурцев написал ему письмо. И просил внести ясность в это дело. И я нашел письмо-ответ Бурцеву. Почти дословно цитирую. Владимир Григорьевич Бурцеву отвечает: я считаю, что не пришло время еще говорить об этом, поскольку я выкрал материалы этого дела, чтобы они не достались большевикам, и они остались спрятанными на квартире следователя Матвеева, а Матвеев не эмигрировал, а остался в Москве. Если мы сейчас начнем поднимать дело, чекисты возьмут Матвеева и найдут материалы этого дела. А там замешаны люди, которые сейчас в большевистской России занимают какие-то должности…