Леонид Бершидский - Ремесло

Лопес начал писать о нем в The Los Angeles Times. Эйерсу стали присылать инструменты. Скоро у него уже было жилье, и с ним работали психиатры. Стив написал о скрипаче книгу, по которой сняли фильм. Лопеса в нем играл Роберт Дауни-младший.

«Газетная индустрия почти испустила дух, — говорил Стив в интервью журналу Philadelphia в 2008 году. — Но страсть Натаниэля к музыке заново разожгла во мне интерес к тому, чем я зарабатываю на жизнь. Я бы не назвал это искусством, но я люблю это делать. Я бы совсем потерялся без этого».

«Функция Блэка» в чистом виде — защита потерянного человека, провалившегося между пружин мира, — способна не только возрождать интерес к ремеслу: многих она в него и приводит.

Но что если ты функцию выполняешь, а мир тебя игнорирует? Допустим, история Лопеса и Эйерса вполне возможна и у нас: сердобольные люди в России многочисленны. А вот дело, к примеру, «Газета „Ведомости“ против Российской Федерации» с таким исходом, как у аналогичного американского процесса, — это из области фантастики.

В Киеве мне довелось собирать редакцию для сайта Forbes.ua. Молодой парень из Кировограда по имени Саша Акименко сколотил в ней отдел расследований. Ребята, работавшие с Сашей, каждую неделю раскапывали коррупционный скандал, который в какой-нибудь более европейской стране привел бы к отставкам и судебным процессам. Мы выпускали текст, иногда он собирал огромную аудиторию, как, например, расследование Акименко и Севгиль Мусаевой о невесть откуда взявшемся газовом богаче Сергее Курченко. И — ничего не происходило. Никакие головы не катились с плеч, никого даже не увольняли.

— Ну и зачем мы это делаем? — спрашивали меня в тоске расследователи. — Какой смысл?

Я утешал их воспоминаниями конца 80-х — начала 90-х. Когда рушился советский режим, всплыло много ранее написанного. Иной раз даже в стол. Всякий, кто интересуется, как удалось придушить советский коммунизм как минимум на 20 лет, должен раздобыть подшивку журнала «Огонек» под редакцией Виталия Коротича. Или «Московских новостей» Егора Яковлева. Изданный наконец на родине автора «Архипелаг ГУЛАГ» тоже ведь — журналистика: многотомное расследование, которое нельзя было напечатать сериалом ни в какой газете.

Допустим, у нас никто из героев тех важных текстов не понес наказания за давностью лет, — но саму идею советского коммунизма та волна публикаций если не убила, то придушила лет на 20. В нашем деле, особенно когда живешь в стране, где власть и народ связывают слишком тонкие нити, бессмысленно ждать мгновенного эффекта. Хоронить систему — дело долгое и трудное. Гроб, в крышку которого мы забиваем гвозди, — многокилометровая штуковина, и гвоздей нужны тонны. Возможно, закапывать его будут и не при нашей жизни (этого, впрочем, я 26-летнему Акименко старался не говорить).

Ну да, Боб Вудвард и Карл Бернстайн сумели свалить президента Ричарда Никсона серией газетных публикаций об Уотергейтском деле, а у нас, копай — не копай, все Путин да Янукович. И многие «расследования» — это просто эпизоды в борьбе одного щупальца Власти с другим.

Даже когда это не так, зло нередко побеждает. Через полгода после публикации расследования о Курченко он купил УМХ, компанию, издающую украинский Forbes. Понял, что пора заняться своей репутацией — и занялся.

Но это не отменяет «функцию Блэка»: любой ремесленник, в отличие от политика, например, делает не то, что целесообразно или результативно в данный момент, а — что может и должен.

В феврале 2013 года замминистра связи и массовых коммуникаций России Алексей Волин выступал на журфаке МГУ перед аудиторией преподавателей журналистики и заявил им, что «никакой миссии у журналистики нет, журналистика — это бизнес».

«Любой журналист должен четко помнить, что у него нет задачи делать мир лучше, вести человечество правильной дорогой. Это все не бизнес. Задача журналиста — зарабатывать деньги для тех, кто его нанял, а сделать это можно, только став интересным слушателям и читателям. Возникает вопрос: решает ли журналист при этом пропагандистские задачи? Конечно, решает — задачи, которые стоят перед владельцем СМИ», — конкретизировал Волин.

Журналистское сообщество взволновалось. Чиновнику ответил с десяток уважаемых в нашем цехе ремесленников. И действительно, многое в словах Волина нуждается в ответе. Но здесь достаточно одного принципиального возражения. Если бы волинская картина мира была достоверной, в журналистику не было бы никакого смысла идти.

Способности, которыми обладает хороший журналист — к коммуникации, анализу, внятному или даже литературно состоятельному изложению мыслей, — можно с не меньшим успехом применить в других сферах деятельности. Например, в продаже военных самолетов, банкинге или сочинении сценариев для телесериалов. Серьезных денег в нашем ремесле нет. Что же остается? Только «функция Блэка». Любая попытка выполнять которую, особенно в странах вроде нашей, — это чистой воды авантюра.

Каждый, кто рискует заняться этим ремеслом, конечно же, авантюрист.

Вот вам маленький тест на тему «Подходит ли мне эта работа?». Согласны ли вы со следующими утверждениями:

1. Я люблю общаться с людьми, даже если они мне не знакомы и враждебно настроены.

2. Мне легко даются языки.

3. Мне нравится копаться в больших массивах информации и выуживать из них факты, которые складываются в логические цепочки.

4. Я не завистлив.

5. Я знаю, сколько мне нужно денег, а больше мне не нужно.

6. Я готов/готова плакать/драться, когда вижу несправедливость.

7. Я всегда болею за проигрывающую команду.

8. Мне нравится помогать незнакомым людям.

9. Я ищу приключений на собственную задницу.

10. Я не умею программировать.

Если вы согласны хотя бы с восемью пунктами из 10, вы — наш пациент.

В октябре 2012 года киевский журнал «Фокус» вывесил в сети объявление о наборе журналистов. В том числе была в нем такая строчка: «Вы отказались от пресс-тура в Хорватию, потому что не понимаете, какого хрена делать с пресс-службой украинского мобильного оператора на Адриатическом море». Строчка эта вызвала в Фейсбуке многостраничное обсуждение, которое проще всего описать имеющим широкое хождение в соцсетях термином «срач».

«За это публикаций вроде не требовали, никто никого не коррумпировал, — аргументировала журналистка одного делового журнала. — Почему бы не считать это поощрением со стороны редакции? Часто такие поездки так и раздают. Тем более, что зарплаты в отрасли не самые большие, часто ездить за свои деньги мало кто может».

«Ругать журналистов за поездки за рубеж в пресс-туры можно, но если журналист получает достойную белую зарплату и может себе позволить такие поездки за свой счет, — писал другой коллега. — В таком случае поездки за чужой счет — взятка и зло. В ином случае можно спорить, мне кажется. Иногда это единственная возможность сделать текст. Иногда это часть трудового контракта с работодателем: мы тебе мало платим, но зато ты как автожурналист побываешь на всех автосалонах мира».