Андрей Шарый - Знак F: Фантомас в книгах и на экране

Мой знакомый, которому в год выхода «Фантомаса» на московские экраны исполнилось го лет, назвал феномен воздействия картин Юнебеля на советское общество «прикосновением иной эстетической среды». Каждого чужая среда касалась по-своему. Этот мой приятель был больше всего поражен тем, что кареты «скорой помощи» могут быть не только автомашинами заводов «РАФ» или «ГАЗ», но, оказывается, и роскошной марки Mercedes тоже. Мальчишеская ассоциация с фильмом «Фантомас» всплывает у него в памяти и спустя сорок лет после знакомства с комедийным сериалом.

Да, советских детей Фантомас сразил наповал. Вместе с польскими «четырьми танкистами и собакой», «неуловимыми мстителями», румынским комиссаром Тудором Миклованом и югославским индейцем Гойко Митичем Фантомас превратился в ключевой персонаж подросткового фольклора. «В Фантомаса» играли во дворе. Стишков о Фантомасе сложено немало, правда, все они — на один манер: «Мне нужен труп, я выбрал вас. До скорой встречи. Фантомас». В школьных анекдотах комиссар Жюв и Фантомас непосредственно соседствовали сначала с Петькой и Василием Иванычем, а позже, в восьмидесятые годы, — с Джеймсом Бондом и комиссаром Каттани. Небывалый случай: Фантомас оказывался равным по силам даже самому майору Пронину.

Все эти детские шутки отличались тем не менее некоторым советским сюрреализмом, довольно точно отображающим концептуальный замысел киноэпопеи. Фантомас и в школьных анекдотах неуловим, ему помогают сбежать от полиции технические новинки, а тезис о противостоянии добра и зла до предела размыт. Поскольку справедливость правосудия в кино олицетворял идиот Жюв, то советские пионеры предпочитали ему нестрашный лик злодейства, Фантомаса в резиновой болотной маске. Помню по себе: собственно гэги, сопровождающие борьбу Жюва с Фантомасом, казались не главным, в конце концов, они мало отличались от бесконечной погони Волка за Зайцем из «Ну, погоди!», условность которой понятна и ребенку. Куда больше привлекал образ обаятельного негодяя, который, сколько его ни лови, все равно найдет возможность ускользнуть.

Естественно, партийная кинокритика приняла картины Юнебеля с усмешкой сноба: Жан Марэ-де «унизил себя» участием в легкомысленных комедиях. Не желавший терять связей со зрителем «Советский экран» высказывался о новом явлении Фантомаса на свет скорее благожелательно. Может быть, потому, что в редакции главного советского массового киножурнала знали: «в глубинке» эти фильмы «крутили» месяцами. Но понятно, что снимать свой «Фантомас» или, к примеру, заниматься переводами романов Сувестра и Аллена в Москве и Ленинграде никто не собирался. Тем не менее раскаты грома всемирной славы доносились и до советских мастеров культуры. Первым к популярности Фантомаса примкнул режиссер Евгений Карелов, в 1968 году позволивший себе включить большую цитату из фильма Юнебеля в комедию «Семь стариков и одна девушка». Видимо, проблема состояла в том, что эксцентрика Юрия Никулина, Анатолия Папанова и Георгия Вицина, столь органичная в лентах Леонида Гайдая, картину Карелова не спасала. Цитата из «Фантомаса» должна была добавить сценарию динамики, но сюжет все равно выдыхался, как группа здоровья из семи стариков, которых тренировала на беговой дорожке молодой специалист Леночка. Интересно, что в том же году на экраны вышел еще один фильм Карелова, в котором он обошелся без всяких заимствований и который принес ему репутацию талантливого режиссера, — «Служили два товарища».

В середине семидесятых Фантомас неожиданно вторгся в советскую реальность. В газетах скупо, без подробностей, написали о знаменитом деле Ростовского суда 1974 года о бандитизме. Преступники, братья Вячеслав и Владимир Толстопятовы, а также их сообщники Горшков и Самасюк, получили прозвища «фантомасы», поскольку при совершении одного из первых ограблений напялили на головы женские чулки. Банда почти пять лет держала Ростов-на-Дону в напряжении, совершив за это время полтора десятка вооруженных нападений. «Фантомасы» грабили магазины, инкассаторов, кассиров обувной фабрики и химического завода. После попытки ограбления кассы проектного института «Южгипроводхоз» троих преступников схватили, а «фантомас» Самасюк был убит при задержании. Процесс получился громким, насколько мог оказаться таковым в советские семидесятые годы. Толстопятовых и Горшкова осудили — «высшая мера» наказания. Комедией тут и не пахло: приговор привели в исполнение.

В том же году на советские телеэкраны вышла вторая часть трилогии о старшем лейтенанте милиции Анискине, и двухчасовая художественная лента «Анискин и Фантомас». Этот иронический детектив вместе с режиссером Владимиром Рапопортом поставил исполнитель одной из заглавных ролей, знаменитый советский киноактер Михаил Жаров. Для второго героя в этом фильме места было немного. Сценарий по мотивам своих произведений написал Виль Липатов, в конце шестидесятых годов опубликовавший в журнале «Знамя» цикл рассказов об участковом уполномоченном Федоре Ивановиче Анискине из сибирской деревни Кедровка на берегу Оби. В обстоятельства советской сельской жизни — с партийным секретарем Сергеем Тихоновичем и председателем колхоза Иваном Ивановичем, с продавщицей сельпо Евдокией Мироновой и ее возлюбленным трактористом Гришкой Сторожевым — Липатов погрузил читателя с той же основательностью, с какой Сувестр и Аллен знакомили своих поклонников с подробностями парижской belle époque. Конечно, Жарову и Липатову Фантомас понадобился всего лишь как сюжетный трюк: увлекшиеся игрой в сказочного французского кинозлодея деревенские подростки, напялив на головы черные маски-чулки, ограбили кассира, в сумке которого находилась зарплата колхозников. Ветеран партии Анискин, шестидесятилетний деревенский мудрец в милицейской фуражке, проницательный, несуетливый, вникающий во все дела, не только ловит тех, кто подбил юных «фантомасов» на преступление, но и пытается реализовать советскую мировоззренческую иллюзию. Федор Иванович убежден в том, что жизнь зависит от решения человека поступать правильно и разумно, и на экране ему удается подтвердить свою правоту на практике. Телефильм с любимыми зрителями актерами, продолживший ленту Ивана Лукинского «Деревенский детектив», стал популярным, и через несколько лет трилогия завершилась столь же удачной по советским меркам картиной «И снова Анискин». Вскоре после триумфа лауреат премии Ленинского комсомола Виль Липатов скончался, как утверждают биографы, от передозировки наркотиков. Писателю было 52 года.

Советскому кино французский злодей понадобился как сюжетный трюк. В сибирской Кедровке милиционер Федор Анискин одержал над «фантомасами» чистую победу.