Биньямин Нетаньяху - Место под солнцем. Борьба еврейского народа за обретение независимости, безопасное существование и установление мира

Ллойд-Джордж, лорд Бальфур, Вудро Вильсон и многие другие деятели эпохи Версаля были широко образованными, умными и дальновидными людьми. Неужели они в самом деле были настолько ослеплены библейскими пророчествами и гуманистическими идеалами, что это заставило их закрыть глаза на объективные демографические условия, сложившиеся в Эрец-Исраэль к моменту проведения Версальской конференции?

Конечно же, нет. Эти люди принимали свои решения с учетом общеизвестной и документально подтвержденной ситуации в Палестине. Они опирались на очевидные факты, которые с тех пор позабылись и международным сообществом, и, как это ни прискорбно, многими израильтянами.

Основной довод арабов сегодня сводится к тому, что евреи отобрали Палестину у арабского народа, который жил там веками и являлся законным хозяином своей страны. В 1974 году Ясер Арафат заявил на сессии Генеральной Ассамблеи ООН:

"Еврейское вторжение началось в 1881 году… К этому времени Палестина была цветущей страной, где проживали в основном арабы, занятые созидательным трудом и развивавшие свою самобытную культуру" [58].

Итак, Арафат и арабы считают началом сионистского вторжения 1881 год, когда в Эрец-Исраэль прибыла первая организованная группа еврейских репатриантов (начало Первой алии). Здесь уместно заметить, что к этому времени евреи уже в течение 60 лет составляли большинство населения Иерусалима [59]. Но рассмотрим состоятельность представленного Арафатом довода в более широком контексте.

Арабская пропаганда хорошо потрудилась, и сейчас представление о том, что сионисты украли Палестину у извечных ее обитателей, глубоко укоренилось в западном сознании и в некоторых израильских кругах. Это убеждение теперь непросто искоренить, хотя оно абсолютно не соответствует историческим фактам. Нарисованная Арафатом картина процветающей и многолюдной Палестины в канун возвращения туда евреев находится в явном противоречии с многочисленными свидетельствами, которые были оставлены европейскими и американскими путешественниками, посетившими Эрец-Исраэль в XVIII и XIX столетиях.

В новое время, когда на Западе возрос интерес к научному изучению библейского периода, в Эрец-Исраэль устремились археологи, писатели, географы, дипломаты и военные. Многие из них вели подробные записи, излагая собственные впечатления от увиденного в книгах, путевых дневниках и журнальных публикациях. Все они оставили описания демографического и природного состояния страны, и их свидетельства полностью опровергают измышления арабской пропаганды.

В 1697 году Генри Маундрелл писал, что Назарет – это "ничтожная деревушка", что Шхем состоит из двух улиц, что Иерихон "стал грязным поселком", а крепость Акко представляет собой "обширные и пустынные развалины" [60].

В 1738 году английский археолог Томас Шоу писал о "бесплодной и обезлюдевшей земле" [61]. В 1785 году Константин Франсуа Вольне оставил следующее описание Эрец-Исраэль:

"Мы с большим трудом узнали Иерусалим… Населения в нем, полагаю, не больше 12-14 тысяч… Второе место, заслуживающее упоминания, это Бейт-Лехем, или Вифлеем… Как и во всех других местах, обработка земли оставляет желать лучшего. В поселении насчитывается около шестисот мужчин, способных носить оружие… Третье и последнее место, о котором нужно сказать, это Хабрун, или Хеврон, самая крупная деревня во всей этой местности… Она способна выставить около восьмисот или девятисот вооруженных мужчин" [62].

Однако в 1843 году Александр Кейт отметил, что "во времена Вольне страна еще не достигла нынешнего уровня разорения и безлюдности, соответствующего предсказанному в пророчествах" [63]. В 1816 году Дж. С. Бэкингем описывает Яффо как "бедную деревеньку", а Рамлу как место, "где, подобно всему, что мы видели в Палестине, лежащая в руинах часть кажется более обширной, нежели обитаемая'' [64]. В 1835 году французский поэт Альфонс де Ламартин так обрисовал свои впечатления:

"За воротами Иерусалима мы не видели живых существ, не слышали человеческих голосов. Мы нашли ту же самую пустоту, то же безмолвие, что и в засыпанных пеплом Помпеях и Геркулануме… Полное, вечное безмолвие царит в городе, на дорогах, во всей стране… Могила целого народа" [65].

А двадцать лет спустя, в 1857 году, британский консул в Палестине Джеймс Финн сообщает в Англию: "Страна в значительной степени обезлюдела и, следовательно, чрезвычайно нуждается в притоке населения" [66].

Возможно, самым знаменитым гостем Святой Земли был американский писатель Марк Твен, посетивший Эрец-Исраэль в 1867 году; отчет об этом путешествии можно найти в его книге "Простаки за границей":

"Никаких волнующих событий… В этой долине (Изреэль) невозможно встретить даже захудалую деревушку на протяжении тридцати миль в любом направлении. Имеются только два-три бедуинских кочевья, но ни одного постоянного поселения. Можно проехать десятки миль, так и не увидев живого человека".

Любителям мрачного уединения Марк Твен рекомендовал посетить Галилею:

"Эти безлюдные пустыни, эти рыжие бесплодные долины ничто, ничто не нарушает покой сверкающих суровых холмов… Печальные рунны Капернаума, оцепеневшая деревенька Тверия, дремлющая под сенью своих шести траурных пальм… Заброшенность и запустение здесь настолько велики, что никакому воображению нельзя представить, чтобы здесь могла кипеть жизнь… Мы достигли (горы) Тавор в полном здравии… За всю дорогу так и не встретили ни одного живого существа".

В "бесплодных" (по его собственному определению) горах Иудеи Марк Твен нашел все то же самое:

"Проклятый Богом Иерихон поражает своим запустением, в котором оставил его Иисус Навин более трех тысячелетий назад. В Вифлееме, священном месте, где по ночам пастухи стерегли стада, а ангелы пели "мир на земле и в человецех благоволение", теперь нет ни одного живого существа".

А вот запись об Иерусалиме:

"Чем дальше мы продвигались… тем чаще встречали голые скалы; ландшафт стал отталкивающим и пугающим. Даже если бы здесь веками селились одни только каменотесы, им не удалось бы набросать столько камней. Едва-едва попадается дерево или куст. Даже оливы и кактусы, эти последние друзья бесплодной земли, почти покинули страну… Сам Великий Иерусалим, чье имя высечено в веках, потерял свое древнее великолепие и стал нищей деревушкой".

Вся же страна в целом произвела на него самое гнетущее впечатление:

"Палестина словно в рубище и с головой, посыпанной пеплом. Над ней тяготеет проклятие, опустошившее ее поля и лишившее ее воли к жизни. Палестина покинута и несчастна. Унылая, безнадежная страна – страна с разбитым сердцем" [67].

Четырнадцать лет спустя сходный отзыв дал в своем докладе известный английский картограф Артур Пенхрин Стэнли: