Михаил Армалинский - Что может быть лучше? (сборник)

– Sorry, – томно произнесла Сандра. – У меня всегда так, когда я сильно кончаю.

Это должно было звучать лестно-успокоительно – ведь это я заставил её так сильно кончить.

Тут Сандра выключила музыку, видно, музыка своё дело сделала и теперь могла заткнуться.

– Это не моча, не волнуйся, – успокоила она меня.

– А хоть бы и моча, я люблю твои соки, – браво сказал я, вытирая губы, подбородок и шею полотенцем. – Скажи, а по какому принципу ты выбирала эту музыку и именно в таком порядке?

– Я же сказала, что она мне помогает расслабиться. Но я не могу объяснить, почему именно эта песня мне нужна в данный момент.

«Бескрайнее поле для музыкальных структуралистов и их спекулятивных интерпретаций», – подумал я.

– Ну давай тренировать твой анус, – предложил я, почувствовав прилив нового желания. – Какую песню ты считаешь соответствующей анальному проникновению?

Сандра посмотрела на меня иронически, встала на четвереньки и в этой позиции нажала кнопку магнитолы.

Понеслась ещё одна любимая мною мелодия: Hold Me, Thrill me.

Передо мной красовался ждущий меня анус Сандры. Она чуть повиливала задом, приглашая меня не задерживаться.

«Вечная музыка», – подумал я и, размазав слюну по всему хую, медленно ввёл его в глубину. Ощущение в прямой кишке было райским.

– Глубже, – попросила Сандра.

Но я уже упирался в неё бёдрами, использовав всю свою длину.

– Глубже будет с австралийцем, – сказал я.

Она стала дрочить себе клитор, а я надеялся, что при оргазме у неё не случится с анусом нечто аналогичное тому, что произошло с влагалищем – тут я должен был обязательно дождаться её оргазма, чтобы использовать хуй как пробку.

Вскоре я услышал опять-таки любимую песню: Livin' On The Edge Of The Night [23]. Наслаждаясь музыкой и плотной плотью, я думал, что если «жить с женщиной» значит ебать женщину, то жизнь на краю ночи можно рассматривать как еблю в зад, ибо ночь – темнота («темно, как в жопе»), а «край ночи» в данном случае не что иное, как сфинктер. Такая интерпретация песни в данной ситуации имела больше оснований, чем вся астрология с хиромантией вместе взятые.

И вдруг я понял, что любая мелодия будет идеально соответствовать всякой ебле. В той же мере, как и любые слова. Ибо ебля самодостаточна. А то, что Сандра требовала музыку в процессе, так это, наверно, потому, что ебля придавала больше прелести музыке. А вовсе не наоборот, как это принято считать.

Сандра кончила под совсем уж романтическую песню: Oh Babe, What Would You Say? [24]«А что скажет моя Babe, когда кончит?»– подумал я. Я дождался, пока она стала доить меня спазмами, довёл её до полного размякания, убедился, что ничто в меня не выстрелит, и только тогда выпустил в неё своих птичек, а затем медленно вытащил мою пробку. Сфинктер исправно сомкнулся, ничего не выпуская наружу.

– It was fucking good [25], – вот что сказала моя Babe.

Потом я пошёл в туалет и, струясь, смотрел в окно. Вдруг я заметил, что на стоянку мотеля заезжает огромный трейлер, и я подумал, а вдруг это муж Сандры, и ухмыльнулся невероятности такого предположения.

Через десять минут кто-то настойчиво постучал в дверь. Мы с Сандрой переглянулись и, не сговариваясь, стали одновременно напяливать на себя одежду.

– Сандра, я знаю, что ты здесь, – раздался голос мужчины, – открой сейчас же!

Я на всякий случай взял в руку карандаш, лежавший на ночном столике, намереваясь его использовать в качестве оружия в этой ситуации – другого под рукой не было. «Чтоб к штыку приравняли перо». Вот и приравнял.

– Это мой муж, – успокоившись, пояснила она мне.

– Откуда он узнал, что мы здесь? – удивился я дрожащим голосом.

– Я ему сказала, где я. Не волнуйся, он добрый, – успокоила она меня. – У нас открытый брак, и он знает, что у меня есть любовники.

Меня это не очень успокоило, но Сандра уверенно подошла к двери и открыла замок.

Мужчина шофёрского вида в клетчатой рубашке и джинсах быстро вошёл в комнату, бросил на меня беглый взгляд и сразу направился к столу. Он схватил boombox, заткнул его рот кнопкой и недовольно бросил:

– Опять взяла не спросясь, а мне в дороге что слушать?

И, не прощаясь, удалился, даже не хлопнув дверью.

Я с облегчением вздохнул и закрыл дверь на замок.

– У тебя поистине счастливый брак, – восхищённо сказал я Сандре.

– Ага, – подтвердила она и подошла к радиочасам, стоявшим на тумбочке у кровати, нашла музыкальную станцию и стала снова раздеваться.

Я подошёл к окну и посмотрел на выруливающий на дорогу трейлер.

Теперь и я мог раздеться. Под вечную музыку.

Впервые опубликовано в General Erotic. 2002. № 59.

Квартал красных фонарей был полон уличных проституток. Клиентов сновало поменьше, но ровно настолько, чтобы среди женщин существовала здоровая конкуренция. Количество проституток и количество мужчин регулировались законом половых джунглей.

Шёл процесс милой торговли и беспрепятственного удовлетворения разнообразных желаний, следуя которым всегда убеждаешься, что все они ведут в Рим оргазма.

Однако с некоторого времени этот закон стали нарушать попрошайки. Нет, они не клянчили денег, они не были грязными оборванцами. Это были скромно, но чисто одетые пожилые мужчины.

Они подходили к проституткам и клянчили:

У них, очевидно, не было денег, чтобы платить за наслаждения. В обмен за бесплатный оргазм некоторые мужчины предлагали себя в качестве слуг: они были готовы убирать квартиру, состоять на побегушках и даже поставлять женщинам платных клиентов.

Некоторые попрошайки подходили к проституткам с видом клиентов и излагали свои желания, а когда женщина называла соответствующую цену, мужчины начинали предлагать свои услуги взамен денег. Другие, как классические попрошайки, клянчили, вставали на колени, хватали за одежду, старались прикоснуться к телу женщины, короче, всячески унижались, умоляя о бесплатной ласке.

Поначалу попрошайки обращались со своими просьбами к обыкновенным женщинам, в обычных городских кварталах. Но самки оскорблялись, отшатывались, ужасались, впадали в истерику или просто беспощадно грубили и даже занимались рукоприкладством. Возмущённые дамочки вызывали полицейских, и те очищали улицы от пиздопросителей и даже сажали их в тюрьмы. Так что пришлось всем попрошайкам переместиться в квартал красных фонарей, где их просьбы хотя бы не рассматривались как хулиганство или извращение.

Как правило, проститутки тоже гнали попрошаек. Нередко приезжала полиция и охотилась за беднягами, которые мешали женщинам работать.

Среди обделённых пиздой попрошаек находились хитрецы, которые маскировались под клиентов, вели торговлю за услуги совершенно серьёзно и с увлечением, а когда оказывались с проституткой наедине, то объявляли ей о своей некредитоспособности. Такого рода тактика попрошайничества вносила дополнительные трудности в и без того нелёгкую работу женщин: приходилось выставлять мужчину из комнаты, часто со скандалом, и тратить драгоценное время на простой. Однако проститутки быстро научились бороться и с этим: они требовали показать деньги сразу после достижения договорённости о цене и только тогда вели клиента к себе.