Эксперт Эксперт - Эксперт № 39 (2014)

У нас на протяжении всего посткризисного периода структурные сдвиги не прекращались. Сначала правительство качнуло денег в системообразующие компании, и это сопровождалось посткризисным восстановлением целых секторов. Потом была подготовка к саммиту АТЭС и Олимпиада, соответственно, неравномерно росли регионы: старые промышленные чувствовали себя плохо, а регионы, получившие финансирование, прежде всего южные, усиливались. Поддержка сельского хозяйства, какой бы она ни была по качеству, стимулировала рост и сельского хозяйства, и пищевой отрасли. Все эти не вполне системные, но постоянные импульсы вызывали непрерывные структурные сдвиги.

Одновременно действовал и второй фактор. Под прессингом слабого спроса и явного дефицита дешевого капитала очень многие компании сосредоточились на росте внутренней эффективности. За прошедшие пять лет производительность лучших российских компаний увеличилась в разы. Это невозможно оценить прямо, но интуитивно кажется, что совокупная внутренняя эффективность российского хозяйства за посткризисное пятилетие выросла значительно.

Сегодня же, на фоне санкций и прочих внешнеполитических угроз, мы видим формирование двух довольно ясных стратегий экономического развития. Первая стратегия околосырьевая: освоение Сибири и Дальнего Востока, разработка арктического шельфа. Она выражена в нескольких мегапроектах — газопроводе «Сила Сибири», развитии в Сибири крупнейшего газохимического комплекса, освоении Арктики. Сибирские проекты имеют очевидную стратегическую цель — усиление нашего присутствия на рынках Азии, арктический — развитие широкого пула новых технологий, возможно, сопоставимого по эффекту с развитием космических технологий. Что бы ни говорили критики о слабой подготовленности этих проектов, их стратегическая значимость настолько велика, они являются настолько естественным продолжением наших базовых преимуществ — исключительной для мира географии и сырьевой базы, что они все равно будут реализованы. Под эти проекты требуются деньги, и они будут найдены. Они уже найдены в Фонде национального благосостояния. Очевидно, что реализация этих проектов приведет к оживлению соответствующих территорий и притоку туда капитала, в том числе частного.

Если эту стратегию формируют в Кремле, то вторая стратегия возникает спонтанно. Она заключается в активном освоении внутреннего рынка: удовлетворении потребительского спроса, развитии инфраструктурных проектов, обслуживании государственного спроса. И, как ни странно, сегодняшние жесткие внешнеполитические обстоятельства только способствуют разворачиванию этой стратегии. Все то, что в прежние годы надо было проталкивать, сегодня идет само собой. Экспортеры и внутренние производители всегда были заинтересованы в ослаблении рубля. В этом году мы наблюдаем его масштабную девальвацию. Дефицит национального капитала, избыточная зависимость от внешнего финансирования вызвали к жизни тему деофшоризации, но она слабо поддерживалась бизнесом. После введения финансовых санкций мы уже наблюдаем значимый приток капитала в страну. Очевидно, что возврат капиталов на родину будет только набирать силу (как это, кстати, было и в 2003 году). Развитие внутреннего производства, в том числе на базе западных технологий, наталкивалось на слабую заинтересованность иностранных партнеров в локализации сопутствующих производств. Сейчас в этом нет проблемы — западные компании сами заинтересованы в локализации, поскольку это может оказаться единственным способом сохранить за собой российский рынок. Таким образом, мы видим усиление всех трех трендов, обычно способствующих росту эффективности национального хозяйства: девальвация, приток капитала и ускоренная локализация производств. Причем эти тренды возникают во вполне зрелой экономике с большим количеством опытных и эффективных хозяйствующих субъектов. Маловероятно, что эта ситуация не выстрелит.

Денежная политика

Скептики скажут, что при такой денежной политике, как у нас сейчас, никакой рост невозможен в принципе. Действительно, темпы роста денежной массы последние годы выглядят удручающе (см. график 2 ), а стоимость кредитов и регулярное повышение ставки рефинансирования кажутся запретительными для роста. Однако с тех пор, как существует в теории сама тема денежного рынка, споры о том, что первично, спрос на деньги или предложение денег, не прекращаются. Либералы утверждают, что все дело в спросе на деньги, иначе говоря, наличии на рынке таких проектов, под которые легко и приятно давать финансирование. Пока их нет, количество денег в обращении расти не может. Консерваторы утверждают, что первично предложение денег, поэтому денежные власти должны напрячься и придумать что-то, чтобы деньги выдавались с легкостью под то, что на рынке есть, закрывая глаза на риски. Победа либералов ведет к стагнации, победа консерваторов — к инфляции. Эффективная денежная политика складывается как компромисс. Но — и это важно — компромисс возможен лишь тогда, когда на рынке все-таки есть достаточная масса хороших проектов. Сегодня, если верен посыл, что действует триада девальвация—деофшоризация—локализация, такой момент наступает. Однако очень важно, чтобы и ЦБ, и Минфин увидели этот момент и начали подыгрывать обстоятельствам.

На наш взгляд, важнейший шаг, который должны сделать денежные власти в нынешних благоприятных для роста условиях, — задуматься о дифференциации своей денежной политики, о создании институтов и инструментов, которые способны насытить деньгами разные сектора с разными целями, сроками реализации проектов, доходностью, масштабами. Универсальных методов, будь то идеальная ставка рефинансирования или очень большой и правильно распределяемый Фонд национального благосостояния, не существует. Сложная экономика требует сложной структуры финансового рынка.

Слегка отступая назад, мы можем предложить несколько схематичный взгляд на этапы, которые прошла российская экономика, и на особенности денежной системы, которые в эти периоды складывались.

Первый этап — 1991–1998 годы, фактически колониальная экономика, или «доэкономика». Она характеризовалась дефицитным бюджетом, большим внешним государственным долгом, крайне низкой монетизацией, очень высокой ценой денег, низким спросом на них.

Второй этап — постколониальная экономика, 1999–2008 годы. Здесь уже другая система: профицитный бюджет, очень низкий внешний госдолг, растущая монетизация, высокий спрос на деньги при их высокой стоимости, короткие сроки кредитования, большой частный внешний долг. Главная особенность этого этапа — большая зависимость развития от доступа к внешним рынкам капитала.

Читать дальше