Эксперт Эксперт - Эксперт № 39 (2014)

— Почему вас заинтересовала именно майкопская культура, а не что-то поближе, «пославянистее»?

Е. П.:Все зависит от контактов с археологами. Один наш сотрудник знаком с известным питерским археологом Алексеем Резепкиным. Археолог на основании своих знаний о типах захоронений и артефактов развивал гипотезу, что на этом пятачке сошлись разные культуры — одна среднеевропейская, а другая — переднеазиатская. И он спросил, можно ли проверить это на генетическом уровне. И мы проверили. И подтвердили его догадки.

В России, вообще-то, полно всяких раскопок, но смотрим геномы не мы, а зарубежные лаборатории.

— Почему?

Е. П.:Все наиболее значимые работы, например по денисовскому человеку, были сделаны за границей. В тот период наша страна еще не обладала потенциалом таких исследований. И сейчас по инерции археологи обращаются в западные лаборатории. Анализ древней ДНК — очень сложный процесс как технологически, так и в смысле математической обработки. Он к тому же требует высокой квалификации и опыта, которые мы только-только начинаем приобретать. И мы хотели бы по мере приобретения этого опыта проводить такой анализ внутри страны. Это в первую очередь наш вопрос, нашей истории. А сейчас нам досталась одна кость — и мы рады.

Об элите

— Как-то складывается впечатление, что нам достаются какие-то кусочки. Мы, что, везде последние? Почему так? Чего нам не хватает? Вроде ваша лаборатория в Курчатовском институте признавалась самой крупной в Европе?

Е. П.:Наше участие в раковом проекте показало, что ниша «гены — здоровье» сильно конкурентна. Мы не можем конкурировать в современных условиях с американцами, англичанами или китайцами. Реактивы дороже, время доставки чего бы то ни было — месяцы, проблемы с таможней, с оборудованием. У нас же нет инженера, который будет поддерживать один секвенатор. В нишах, где время решает все, мы проигрываем. Кто первый сделал, тот и снял сливки. Если поставить десять групп, мы придем последними не потому, что дураки или что-то не умеем. Так жизнь наша устроена. Поэтому мы пытаемся выбирать те области, где конкуренция минимальна, где только мы владеем уникальным материалом. Вот нам досталась уникальная кость, и мы ее никому не отдадим и можем спокойно ею заниматься.

— Но у нас же все-таки есть и другие известные лаборатории и ученые. Почему не скооперироваться, не брать значимые проекты, тот же исторический или по болезням, которые важны в нашей стране? Ведь китайцы создали крупнейший геномный центр, причем поначалу практически без финансирования от государства?

Е. П.:Это правильный вопрос И правильные темы. Видимо, наша элита еще не созрела, не понимает, что за этим будущее. Нет твердой воли. К тому же у нас достаточно разрозненные лаборатории, научные группы часто с противоречивыми ведомственными, академическими или личными интересами. Это очень болезненный вопрос.

К. С.:Я не устаю повторять, что страна, которая имеет генетическую информацию и понимает ее, будет править миром. Есть мощные центры в Америке, Европе, Китае. Они накапливают эту информацию. Они ее будут использовать.

— Но, может быть, в условиях глобализации (правда, сейчас вера в нее сильно расшатана) не так важно владеть этой информацией, есть масса открытых данных?

Е. П.:Сравните это с владением информацией по ядерной энергии. Только страны, которые знают технологии, имеют возможность делать такую энергетику. Так и с генетикой. Мы будем все покупать.

К. С.:К тому же лекарство, которое сделают в Европе, может не подействовать на бурята. Такое тоже возможно. Да что там говорить! Мир движется к биоэкономике. Эта информация нужна для медицины, для сельского хозяйства, для лесной промышленности. Вся тонкая химия может быть заменена био. Я уж не говорю о том, что, не развивая эту область, мы будем терять новые поколения в ней. Как горько шутит один наш ученый, ужас будет не тогда, когда мы перестанем печататься в Nature, а когда мы перестанем понимать, о чем там написано.

Кандидаты от власти в очередной раз уверенно лидировали в регионах. Это означает, что политические реформы нужно продолжать

section class="box-today"

Сюжеты

Региональные выборы:

Севастополь. Чалый сделал свое дело

Триумф электоральных прогнозистов

/section section class="tags"

Теги

Региональные выборы

Политическая реформа

Политика

/section

Практически все, кто следил за ходом закончившейся на прошлой неделе избирательной кампании, единодушно отметили: это были самые «спокойные» выборы, почти полностью лишенные интриги. Некоторые всплески активности оппонентов власти на старте гонки (такие, как демарш Оксаны Дмитриевойв Санкт-Петербурге или стремительные взлет и падение Сергея Катасоновав Оренбурге) были быстро погашены или погасли сами, после чего наступил политический штиль. Минимум агитации, отсутствие новостей о выборах в СМИ, заведомая избираемость лидирующих кандидатов, в целом невысокая явка — вот основные черты кампании 2014 года.

Сказать «да» или промолчать

Вот уже три года мы живем в условиях политической реформы. В ее рамках была либерализована деятельность партий, возвращены выборы губернаторов. Региональные власти получили указание не снимать кандидатов и не зачищать политическое поле. Все эти меры вызвали большие надежды на то, что система сможет обновиться, стать более открытой, что политический процесс из кулуаров переместится в публичную плоскость, что на выборах можно будет выбирать, а не выражать поддержку заранее подготовленному списку победителей.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Однако политическая система оказалась весьма труднореформируемой. Выборы показали, что административные аппараты в регионах и связанные с ними элиты адаптировались к новым условиям, сохранив наработанную годами практику. Так, в большинстве регионов электоральное поле подверглось зачистке, действительно сильные оппоненты региональной власти покинули кампанию (например, Раиль Сарбаевв Башкортостане, Александр Руцкойв Курской области и ряд других). Делалось это с применением административных рычагов и разного рода правовых уловок, чему яркий пример — «двойные подписи» муниципальных депутатов на губернаторских выборах, провокации при сборе этих подписей и т. д. До избирательной кампании часто не допускали даже заведомо непроходных, слабых игроков, почти повсеместно оставив в игре спарринг-партнеров врио губернаторов.