Эксперт Эксперт - Эксперт № 44 (2014)

Если создание трансатлантического торгового партнерства влечет за собой столько минусов, почему США и ЕС все же начали переговоры? Во многом это связано с попыткой защитить свой статус законодателей стандартов в мировой экономической политике. «Подписание соглашения призвано окончательно закрепить, что США и Европа останутся в качестве тех, кто устанавливает стандарты, а не применяет предложенные другими стандарты в мировой экономике. В итоге это приведет к тому, что компании по всему миру станут перенимать европейско-американские стандарты. И тут Европа готова идти на компромиссы, поскольку опасается, что если ей не удастся договориться с США, то Вашингтон обратится к странам Азии и создаст экономическое партнерство с ними», — полагает Томас Болликииз Совета по международным делам (CFR) в Вашингтоне.

Тем более что зона свободной торговли между США и Евросоюзом в случае своего успеха может стать первым шагом для более масштабного трансатлантического блока. Например, партнеры Соединенных Штатов по блоку NAFTA также имеют торговые соглашения с европейской стороной. Мексика уже ратифицировала соглашение о свободной торговле с ЕС и Европейской ассоциацией свободной торговли (EFTA), в которую входят Исландия, Норвегия, Швейцария и Лихтенштейн. Канада подписала договор с EFTA и ведет переговоры с ЕС. В случае подписания соглашения TTIP между Брюсселем и Вашингтоном эти договоры могут быть гармонизованы с целью создания еще большей по масштабам зоны свободной торговли. Со стороны Европы у стран, которые имеют таможенные соглашения с Евросоюзом (например, Турция или Сербия), появится возможность включения в эту масштабную трансатлантическую зону свободной торговли.

«И в Европе, и в Северной Америке пытаются вернуть экономикам прежний динамизм, упущенный в результате последнего кризиса. Создание самой крупной в истории зоны свободной торговли многими рассматривается как механизм восстановления более высоких темпов роста. Во многом это соглашение — ответ на рост влияния Азии на мировую экономику. И в Европе, и в Америке хотят, чтобы центром мировой экономики оставалась Северная Атлантика, а не восток Азии», — рассказал «Эксперту» Роберт Уорд, старший экономист исследовательского центра EIU в Лондоне.

Лондон

Андрей Михалков-Кончаловский в своем новом фильме «Белые ночи почтальона Тряпицына» предлагает созерцание жизни в России без прикрас

section class="box-today"

Сюжеты

Кино:

Никогда не сдаваться

Пристань разбитых сердец

/section section class="tags"

Теги

Кино

Культура

/section

«Без прикрас» — это значит в домах, где неровно поклеены обои, где мужчины ложатся спать в черных трусах, а женщины в застиранных ночных рубашках. Идея нового фильма пришла Андрею Кончаловскому, по его собственным словам, по прочтении статьи в интернете. Название статьи режиссер умалчивает, но есть все основания полагать, что речь идет о «Почтальоне» Марины Ахмедовой , опубликованном в журнале «Русский репортер». Журналистский текст начинается с воспоминания о голливудском фильме двадцатилетней давности, воссоздающем постапокалиптическое будущее, приходящееся как раз на 2013 год. Главный герой по прозвищу Шекспир разносит случайно найденные им письма. Таким образом, он сначала меняет судьбы отдельных людей, а потом и всей страны.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Держа в голове голливудский сюжет, Марина Ахмедова отправляется в деревню Черная Речка Рязанской области и обнаруживает, что мир и в самом деле держится на почтальонах. В репортаже упоминаются пожилые мужчины в телогрейках, железные кровати, подушки без наволочек — желтая в пятнах печка, неровно обмазанная глиной, запах, «обволакивающий, перекрывающий дыхание». Почтальон, разносящий уже не письма, а пенсии, поневоле превращается чуть ли не в мистическую фигуру, удерживающую в своих руках связующие нити распадающейся реальности.

Как раз в это время автор «Истории Аси Клячиной» подумывает снять фильм — исследование жизни человека. В какой-то момент он понимает, что лучше почтальона, пробирающегося по дорогам между глухими деревнями, героя нет. На его поиски отправляется специальная команда, которая отбирает сначала пятьдесят кандидатов, которые отсеиваются один за другим, пока из всех не выделяется Алексей Тряпицын. В фильме он выступает под своим именем, хотя это не документальные съемки. У фильма есть сценарий, сюжетные ходы для которого были буквально выловлены из жизни маленьких деревень, расположенных в Архангельской области на кенозерских берегах. Круг, начавшийся с голливудского «Почтальона», замкнулся.

Кончаловский идет по уже проторенному им пути. Обнаружив героя, который готов играть по заданным им правилам игры, введя его в мир людей, которые живут своей жизнью в сопровождении профессиональной актрисы, он начинает воздействовать на реальность, исподволь наблюдая за ней. Кончаловский уверяет нас, что это и есть та самая жизнь, которой живут люди, по воле судьбы оказавшиеся на задворках мира. При этом он навязчиво противопоставляет ее телевизионному образу глянцевой реальности. Европейцы Кончаловскому поверили, оценили отданную им дань некоммерческому кинематографу и вручили ему престижнейшего «Серебряного льва» на Венецианском кинофестивале.

Но тем, кто сталкивался с этими людьми и с теми обстоятельствами, в которых они живут (а для того, чтобы найти их, совсем не обязательно ехать в северные края или на необитаемый остров, в России эти люди живут среди нас, по большей части это мы и есть), в «Белых ночах» режет слух пусть едва уловимая, но все же фальшь. Мало того, что человек, на которого направлена камера, по определению перестает быть самим собой, и Алексей Тряпицын не исключение, мы все равно видим его через посредника, и этим посредником для нас является даже не оператор, а режиссер. По его воле герои «Белых ночей» пытаются сбежать из окружающей их неприглядности. Но реальность сильнее — она удерживает их, осужденных жить там, где выпало родиться, а в качестве компенсации им полагается красота природы, почти не тронутой человеком.

Нельзя отделаться от ощущения, что сцены из жизни северных деревень увидены холодным отстраненным взглядом, свойственным скорее натуралисту, нежели автору, предметом исследования которого являются человеческие судьбы. Трудно поверить, что откровения, звучащие из уст героев фильма, не спровоцированы постановщиком, желающим услышать не то, что есть на самом деле, а то, что ему хотелось бы услышать. При этом в киноповествование совершенно неожиданной и не свойственной Кончаловскому нотой вкрапляются мгновения проникновенной медитации на шелест травы и движение ветра, столь свойственные стилю Андрея Тарковского. Звучащая в эти моменты музыка постоянного соавтора Тарковского Эдуарда Артемьева (впрочем, равным образом он и соавтор Кончаловского) только усиливает это впечатление. Но то, что в фильмах Тарковского было точкой обретения смысла, в «Белых ночах» выглядит как прием, призванный придать повествованию иллюзию глубокомысленности.