Дмитрий Губин - Под чертой (сборник)

У многих «новых лишних» в эпоху закручивания гаек – хмурое настроение, и я несколько раз обрывал себя, не давая жалости превратиться в героизацию: милость к падшим и восхищение героем – разные вещи. Я про многое не сказал: про то, например, как многих «лишних» угнетает падение доходов – и не личных, а в целом по профессии, по цеху. Про то, что еще больше угнетает понимание, что воспетый ими средний класс сегодня прирастает гаишниками, чиновниками, силовиками, а не книгоиздателями или профессорами. «Сегодня нет ни одной идеи, которая могла бы поднять из окопа, – говорил мне один из таких «новых хмурых». – Потому что в перестройку людей поднимало отчаяние от пустых магазинов, и вот магазины полны. А то, что нет свободы и справедливости, – для большинства это тьфу».

Но, повторяю – это лишь срез. И тут я остановлюсь, чтобы не порезаться.

2013

О скандале в Выборге – там и.о. мэра Туркин попробовал отменить рыцарский турнир в местной крепости – сегодня говорят много. Но не говорят, что нам дан образчик приватизации православного мифа в личных экономических (других не видно) целях.

Вот представьте себе, товарищи дорогие, город Выборг.

Прелестный, замечательный средневековый городок с девичьим именем Viippuri, в 120 километрах от Петербурга-Pietari, на краю российской Ойкумены. В городе – порт; за городом – погранзона; вокруг – балтийские шхеры, острова, озера; сам город – декорация для исторического фильма. Проглоченный Россией, но не вполне переваренный кусок чужой жизни, что ценила еще советская фарца, делавшая первый налет на автобус с финнами как раз на выборгском отрезке «финбана».

Выборгский район и сегодня держится в области особняком. Местный житель благостен и зажиточен, шопинг делает в Иматре и Лаппеенранте. Выборгское лобби заметно в правительстве области на уровне вице-премьеров. Цены на землю и на квартиры в домах art nouveau сопоставимы с петербургскими. Библиотека, построенная знаменитым Алваром Аалто, со световыми люнетами в потолке, – объект паломничества всего архитектурно-просвещенного мира. Бабушки на Рыночной площади чисто мыты, в хорошем рабочем состоянии и говорят по-фински. А директриса музея «Выборгский замок» (впечатляющее сооружение с башней-донжоном начали строить еще в XIII веке) Светлана Абдуллина – это такой выборгский Пиотровский, если равнять не по коллекциям, а по влиянию. Реконструкция средневекового сражения с участием рыцарей-тевтонцев и проводится ежегодно в июле в стенах вверенного ей учреждения.

В общем, мой искренней совет любому хоть питерцу, хоть туристу: езжайте в Выборг. Прогуляетесь по единственному у нас кусочку средневековой Европы. Выберетесь и в романтический морской парк Монрепо, и на руины анненских, то есть времен Анны Ивановны, укреплений, и в порт, и на улицу Сторожевой башни. А, может, и на фестиваль «Рыцарский замок» с упомянутым турниром. Который, полагаю, и.о. мэра Туркину запретить так же слабо, как депутату Милонову запретить братьев Чепмен в Эрмитаже.

Но к запрету нам необходимо вернуться по простой причине. Если хотите понять, в какую сторону дует ветер в стране, – следите не за кремлевскими мастерами пускать ветры, а за провинциальным чиновником, искренне убежденным, что любой наш город есть город Глупов, и заселяют его глуповцы, данные чиновнику в повелевание.

В общем, и.о. мэра в апреле направил в областное Музейное агентство письмо, в котором («в связи с многочисленными жалобами и обращениями граждан» – э, э, э! Ссылочку на многочисленные жалобы, плиз!), написал, что рыцарский турнир администрацией города «согласован не будет». А если они пройдет самовольно – материалы на устроителей отправят «для принятия мер прокурорского реагирования».

Здесь переведу дыхание. Все, кто объяснял мне пружины местной административной жизни, сходятся, в общем, на том, что чиновник Туркин своей битвой с рыцарями преследовал мелкую корысть: убирал конкурента альтернативного фестиваля-реконструкции. Не знаю, так ли это. Мне мотив вообще не интересен. Важно другое: какими аргументами Туркин свой интерес обставляет. Потому как, повторяю, – что в Глупове на языке, что в уме при дворе.

«Тевтонский орден, – обосновывает Туркин, – исторически сложившаяся враждебная структура для Руси, с которым героически сражался Святой Благоверный Князь Александр Невский (все слова с прописных букв! – Д.Г.). В годы Второй Мировой войны с символикой этого Ордена полчища немецко-фашистских захватчиков ворвались на территорию нашей Родины».

Нет, братцы – каково?! Ну, не учен Туркин формальной логике (хотя кто учен?). К сведению неученых: захватчики, вторгшиеся в безбожный СССР, имели на пряжках, помимо орла со свастикой, надпись «с нами Бог», и бог имелся в виду христианский. И что теперь, – товарищ Туркин, ау! – в Выборге христиан запрещать?!

Но если с отсутствием логики – полбеды, то со святым благоверным князем совсем беда. Подозреваю, что Туркин знания об Александре Невском получил из фильма Эйзенштейна. И он не знает, князь Александр Ярославович, прозванный сначала Грозным, но вошедший в историю как Невский – это князь-миф. Вообще все, что обычный россиянин сегодня знает про главных персон русского средневековья, Александра Невского или Дмитрия Донского – это продукт пропаганды. Причем пропагандистская машина, запущенная при Иване IV, цела и в наши дни, поскольку неизменно общее российское устройство.

Дело в том, что в первоисточниках, то есть летописях, о ключевых для отечественной мифологии битвах – Невской, Ледовом побоище, Куликовской – сказано либо мало, либо вовсе не то, что мы принимаем за чистую монету. Ну не дрался во время Невской битвы князь Александр с никаким шведским ярлом: ему противостоял воевода по имени Спиридон (не правда ли, типичное шведское имя?!) Не было, собственно, и битвы – скорее, мелкое пограничное столкновение, потому как шведских летописях о нем ни слова, а в новгородской летописи первого извода (точнее источника у нас нет) поминают лишь 20 убитых в «сече великой» русских. Правда, там же поминается «бесчисленное множество» убитых «латинян», большей частью пораженных «ангелом Божиим», – ну, так летописец приукрашивал картину в пользу своего князя, а вдобавок выпендривался перед коллегами из альтернативных летописных центров. Средневековая Русь в информационном плане напоминала российское телевидение времен позднего Ельцина, когда НТВ работало на Гусинского, 1-й канал – на Березовского, ТВЦ – на Лужкова, а РТР – на команду Лесина. Поэтому историк, сравнивая изложение одного и того же события в летописях новгородской, рязанской и, не знаю, суздальской, может реконструировать реальность. Но затем, с уничтожением республиканской альтернативы и становлением централизованной московской Руси, этой вольнице была свернута шея: историография стала жестко контролироваться Москвой.