Дмитрий Губин - Бумажное радио. Прибежище подкастов: буквы и звуки под одной обложкой

Наши тела по-разному устраивают свои взаимоотношения с астрономическим временем, основанном на вращении планеты вокруг себя и звезды. Большинству людей нужно спать 8 часов, но Мстиславу Ростроповичу хватало четырех. Юрий Олеша радовался одной написанной в день строчке, а Дмитрий Быков, похоже, за день может написать полромана. Но какая разница, сколько паспортных лет Быкову сейчас, и сколько паспортных лет было Олеше и Ростроповичу?

Перестаньте измерять свой возраст годами – вот что я хочу сказать. И начните измерять тем объемом информации, который вы получили от мира – и объемом той информации, которую мир получил от вас.

И тогда – вслед за Рембо, Ростроповичем, Олешей, Быковым, Шаповаловым и мной – у вас появится шанс на жизнь после смерти.

14 сентября 2010

http://www.podst.ru/posts/4744/

С тех пор, как я открыл, что скучнейший процесс глажки превращается в милое дело, стоит включить аудиокнигу, – я немало прослушал книг и прогладил рубашек. Последней моей крупной глажкой был Чаадаев.

Про Петра Чаадаева выпускник школы смутно помнит, что был такой старший друг Пушкина, что писал какие-то против самодержавия письма, и в итоге сошел с ума.

В общем, все верно. Отставной офицер, герой Отечественной войны Петр Яковлевич Чаадаев начиная с 1829-го писал «Философические письма», в которых, обращаясь к некой даме – скорее всего, вымышленной – рассуждал о христианстве, России, Европе и мире. Рассуждения эти настолько не понравились Николаю Первому, что он объявил Чаадаева сумасшедшим, и в качестве лечения прописал домашний арест. Всего «философических писем» восемь, большинство из них ныне малоинтересны. Но кое-что, плюс позже написанная «Апология сумасшедшего», до сих пор впечатляет.

Итак, берем в руки утюг и слушаем, что сумасшедший написал о России.

«…мы никогда не шли вместе с другими народами, мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку и не имеем традиций ни того, ни другого. Мы живем лишь в самом ограниченном настоящем без прошедшего и без будущего, среди плоского застоя…».

Далее: «…наша история ни с чем не связана, ничего не объясняет, ничего не доказывает… Чтобы заставить себя заметить, нам пришлось растянуться от Берингова пролива до Одера. Когда-то великий человек вздумал нас цивилизовать и для того, чтобы приохотить к просвещению, кинул нам плащ цивилизации; мы подняли плащ, но к просвещению не прикоснулись…»

И еще: «…по отношению к нам всеобщий закон человечества сведен на нет. Одинокие в мире, мы миру ничего не дали, ничего у мира не взяли, мы не внесли в массу человеческих идей ни одной мысли, а… из того, что создано воображением других, мы заимствовали одну лишь обманчивую внешность и бесполезную роскошь».

И еще: «Обделанные, отлитые, созданные нашими властителями и нашим климатом, только в силу покорности стали мы великим народом. Просмотрите от начала до конца наши летописи – вы найдете в них на каждой странице глубокое воздействие власти, непрестанное влияние почвы, и почти никогда не встретите проявлений общественной воли». Конец цитаты.

Удивительно, но этот текст, этот литературный памятник и спустя два века скорее злободневен, чем зол. Что, может быть, объясняет, почему памятники в России свергают, едва успев поставить, – и почему история в России все ходит и ходит по кругу.

Про себя самого Чаадаев сказал так: «Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами». И добавил: «Прекрасная вещь – любовь к Отечеству, но есть еще нечто более прекрасное – это любовь к истине. Любовь к Отечеству рождает героев, любовь к истине создает мудрецов… Не через родину, а через истину ведет путь на небо. Правда, мы, русские, всегда мало интересовались тем, что – истина и что – ложь».

Нет, ей-ей, как нынче написано. Слушайте, покуда не остыл утюг.

21 сентября 2010

http://www.podst.ru/posts/4760/

В середине благостного сентября, когда страна начала дышать, наконец, после жары и пожаров, в Рунете появились записки московского журналиста по имени Панков, путешествующего с дочерью по Сибири. За месяц они побывали в Красноярске, Абакане, Минусинске, Иркутске, Братске. Будучи журналистом, Панков вел записки, – возможно, лишь для себя и узкого круга. Как они появились в ЖЖ, а также на десятках порталов и форумов – не знаю. Но факт, что они взорвали интернет-Россию. В первый же день путевые заметки, названные «Братство конца», прочло 150 тысяч человек, а форум города Братска превратился в вулкан и в плюющуюся ядом змею.

О чем написал Панков? Он написал о спившихся поколениях. О зарплатах учителей в три с половиной тысячи рублей. О том, что цены в провинции выше московских. О том, что все ругают Китай, но все надежды связывают с Китаем. Что на выборах голоса покупаются и продаются. Что в городе Братске нечем дышать – он провонял промвыбросами. О том, что в городе Зима закрыли роддом, и рожать ездят за 200 километров. Что в деревнях покойников закапывают без регистрации, потому как не добраться до морга и ЗАГСа. Что рыбу есть нельзя, потому как затоплены кладбища. Что электростанций тьма, но электричество не везде. Что страна разоряется ради денег. Что всюду красиво, но погано, причем местные не замечают ничего.

Что получил в ответ коллега Панков там, где идет обсуждение его заметок?

Он получил, что ему нужно дать по морде, что он гадина, что продажный врун, что это заказнуха и пиар – его даже поймали на неточностях. В общем, его обвинили в том же, в чем в свое время маркиза де Кюстина и Радищева. Но никто не опроверг его по сути.

Объехав страну от Архангельска до Краснодара и от Ростова до Хабаровска, могу подтвердить, что указанная выше картина российской глубинки с вариациями повторяется всюду. Причем российскую глубинку я лично сравниваю не с Москвой (что глупо: Москву сами москвичи сравнивают исключительно с другими столицами), а с глубинкой европейской (что резонно). То есть Братск, условно говоря, нужно сравнивать с финской Иматрой, основу которой тоже составляет сталелитейный завод, и где, однако, чистота, красота, зажиточность и воздух, подобный слезе ребенка. Когда, конечно, в Иматру не доносит ветром выбросы из российского Светлогорска, где дымит ЦБК.

Но дело даже не в том, что жизнь в Сибири беднее, угрюмее и страшнее, чем, скажем, жизнь в провинции где-нибудь в Греции, где тоже существование беднее и тяжелее, чем провинции в Испании, а в Испании – чем во Франции.