Александр Шевякин - Кто готовил развал СССР

А затем последовал главный удар — 3 апреля в газете «Московские новости» было опубликовано интервью с Т. Гдляном. И в ходе этого интервью он сказал, что существует «мафия в высших эшелонах власти». Данное заявление было беспрецедентным — до этого ни о какой мафии в СССР говорить не разрешалось, и советские люди думали, что мафия — это в Италии. А теперь оказалось, что мафия есть и у нас в стране, и не просто в стране, а в высших эшелонах власти.

Следственная группа Гдляна относилась к Генеральной прокуратуре, но действовала при оперативном сопровождении КГБ — т.е., КГБ путем проведения ОРМ выявлял случаи взяточничества, а следователи прокуратуры оформляли это на бумаге и собирали юридически значимые доказательства для дальнейшей передачи уголовного дела в суд.

Уголовное дело №18/58115-83, в рамках которого сажали узбекских партийных деятелей, было возбуждено КГБ Узбекской ССР, и только затем уже следователь прокуратуры Т. Гдлян принял его к производству. Те люди, которые были «в теме», сразу поняли, что устами Гдляна говорит в т.ч. и КГБ, дающий следователю оперативные материалы.

А кто же возглавляет высшие эшелоны власти, в которых орудует мафия? Догадаться несложно. На вершине властной пирамиды находится Генеральный секретарь. Что там говорил генерал Федорчук про компромат на Горбачева? «Какие-то взятки, подношения — в общем, большие суммы». Вполне возможно, что какие-то аналогичные материалы были и на некоторых других членов Политбюро, ну а про более низкого уровня чиновников и говорить нечего — материалов могли быть полные сейфы.

Газетная кампания о коррупции подготовила к этому общественное мнение (а с товарами дела все хуже и хуже, талоны появляются там, где их раньше не было — момент для вброса компромата идеальный), ну а заявление Гдляна стало завуалированным предупреждением — демократизироваться надо. А то поступим по всей строгости советских законов.

Затем разоблачать коррупцию стали не только газеты, но и телевидение.

В конце апреля 1988 г. изъятое у взяточников золото перевезли из Узбекистана в Москву и устроили выставку в Генеральной прокуратуре. Выставку показали журналистам с центрального телевидения, а следователи Гдлян и Иванов кратко ответили на вопросы тележурналистов. Репортаж показали в вечерней информационной программе «Время». Этот репортаж удалось протолкнуть в телеэфир не только благодаря 14-му отделу 5-го Управления КГБ, но и по другой причине, при этом тоже связанной с госбезопасностью. Одним из руководителей Гостелерадио СССР был В.В. Лазуткин, про которого на сайте apn.ru сообщается, что он является генерал-лейтенантом КГБ, «считается специалистом по PR». Сначала он работал под прикрытием в КМО СССР, затем в Гостелерадио СССР, позднее Лазуткин дослужился до зама, 1-го зампреда Гостелерадио, стал определять информационную политику советского телевидения.

(А Председателем с 16 декабря 1985 г. и по 16 мая 1989 г. был АН. Аксенов, бывший секретарь ЦК ВЛКСМ, зампред КГБ Белоруссии, затем министр внутренних дел той же республики. С 1983 г. — Посол СССР в Польше. Ну, это естественно, там в то время были самые крутые перемены, и надо было хоть как-то сглаживать информацию, чтобы в Москве недопонимали степень угрозы всему «братскому сообществу социализма»: «в Багдаде-де все спокойно…». Т.е. в Варшаве… И это именно при них появились передачи, многократно перемывавшие косточки Советской власти: «Прожектор перестройки», «6-й этаж», «Взгляд», и др. — А.Ш.)

А 20 мая по ленинградскому телевидению выступил следователь по ОВД при Генеральном прокуроре СССР Н. Иванов, который расследовал узбекское дело вместе с Гдляном. Иванов заявил, что в узбекском деле замелькали имена высокопоставленных лиц, и назвал Е. Лигачева.

Узбекское дело стало превращаться в Кремлевское.

Никаких юридических доказательств в отношении Е. Лигачева представлено не было. То ли потому, что их действительно не было, то ли потому, что он согласился выполнить некие требования. А для всей номенклатуры в целом это было конкретное предупреждение — если можно обвинить в коррупции второго человека в партии, то посадить какого-нибудь члена ЦК не составит проблемы. И для первого лица в партии это тоже был целенаправленный сигнал — если заговорили о заместителе, то ведь можем и до начальника дойти.

На конец июня 1988 г. была намечена XIX Всесоюзная конференция КПСС, и партию целенаправленно, шаг за шагом запугивали, чтобы обеспечить на этой конференции принятие конкретных решений по «демократизации» страны.

26 мая был принят Закон СССР «О кооперации в СССР», разрешивший кооперативам заниматься любыми, не запрещенными законом, видами деятельности, в т.ч. торговлей (на основании постановления Совмина от 05.02.1987 разрешалось только производство отдельных видов товаров). Тем самым была создана законодательная основа для создания полноценного негосударственного, т.е. капиталистического сектора экономики. Ничего плохого в этом нет, Китай от этого только усилился и стал чемпионом мира по темпам экономического роста. Показательно то, что даже такие, безусловно полезные реформы, из Горбачева приходилось выбивать с боем.

Но главной целью был все же не закон о кооперации, а демократизация политической системы. Поэтому шантаж партийной верхушки не ослабевал.

Партийцы пробовали сопротивляться. 30 мая был отправлен в отставку Генеральный прокурор СССР А.М. Рекунков, и на его место назначен А.Я. Сухарев, а секретарь ЦК КПСС А. Лукьянов потребовал от руководства Генпрокуратуры сбавить обороты и не привлекать к ответственности ряд проворовавшихся партийцев. Однако на следователей это никак не повлияло. Как пишут сами Т. Гдлян и Н. Иванов в книге «Кремлевское дело», неразбериха в связи со сменой Генпрокурора «и другие события позволили нам проигнорировать незаконные требования партийного куратора» [18.9].

Я верю, что бывают герои, но чтобы в условиях даже пусть и перестроечного СССР два следователя фактически открыто «послали» секретаря ЦК КПСС — одного героизма здесь мало. Нужна гарантия от преследования — ведь уволить следователя не легко, а очень легко, всегда найдется, к чему придраться. Единственным реальным противовесом ЦК партии был КГБ, причем КГБ СССР. Только этим можно объяснить, почему уволили Генерального прокурора (который, видимо, не представлял для КГБ самостоятельной ценности), но не тронули двух простых следователей. Для влияния на общественное мнение намного выгоднее представить дело так, будто два простых следователя-героя противостоят всей партийно-государственной бюрократической системе.

А следователи Т. Гдлян и Н. Иванов в своей книге «Кремлевское дело» весьма прозрачно намекнули на цель своих тогдашних действий: «Только публично поставив руководство страны в сложное положение, можно было добиться от него хотя бы робкого движения в сторону утверждения законности и социальной справедливости. Требовался качественно новый прорыв. Для осуществления его можно было бы использовать трибуну XIX партконференции» [18.9].