Александр Шевякин - Кто готовил развал СССР

Когда на митинги ходят исключительно по службе («сексоты»), там наблюдается идейное единство, и кричат строго по теме (в Алма-Ате было именно так), а в случае с митингами в Ереване — и гигантское по местным масштабам количество участников, и отсутствие четко выраженной идейной позиции говорят о том, что «проверенные товарищи» не были на них большинством и занимались в основном организацией мероприятий, а массовку обеспечивали руководители местных предприятий, пригоняя туда толпы работников. Организацией митингов занимался комитет «Крунк», председателем которого был директор Степанакертского комбината стройматериалов A.M. Манучаров. Руководителем идеологической секции комитета «Крунк», а затем председателем аналогичного комитета «Миацум» являлся Р.С. Кочарян, будущий президент, а на тот момент — секретарь парткома КПСС Карабахского шелкового комбината, до этого — инструктор Степанакертского горкома КПСС. С учетом того, как на демонстрации 1 мая и 7 ноября ходили по указанию директора завода и секретаря парткома в добровольно-принудительном порядке, вероятно именно таким способом и обеспечивалась массовка на митингах. Именно поэтому людям было все равно, какие лозунги кричать — что начальство скажет, то и будем.

А то обстоятельство, что за акциями в поддержку отделения Нагорного Карабаха от Азербайджана стояли и Мурадян, и директор комбината стройматериалов Манучаров, и секретарь парткома шелкового комбината и бывший инструктор горкома КПСС Кочарян — это является признаком совместных и согласованных действий КГБ и национальной партийно-хозяйственной элиты.

Интересно, что в мае 1988 г. руководство Азербайджанской ССР объявило комитет «Крунк» «верхушкой коррумпированных кланов», а в ноябре 1988 г. глава организации А. Манучаров был арестован Прокуратурой СССР по обвинению в хищениях в особо крупных размерах на комбинате стройматериалов. В 1990 г. Верховный Суд СССР изменил ему меру пресечения с заключения под стражу на подписку о невыезде. Приговор по этому делу так и не был вынесен. Трудно сказать, была ли это попытка политической расправы или на самом деле один из лидеров карабахских сепаратистов был замешан в хищениях. Но если хищения действительно были, становится понятным, из каких источников финансировались митинги.

Организацией народных дружин в Нагорном Карабахе занимался РА. Петросян, директор Степанакертского стадиона (впоследствии он стал первым начальником штаба добровольческих отрядов самообороны Карабаха — т.е., НВФ). В Карабахе из спортсменов формировались отряды боевиков, а в России 1990-х — бригады «братков». Оружие в НКАО благодаря Мурадяну и ливанским друзьям имелось в достатке.

22 февраля 1988 г. число митингующих в Ереване достигло 100 тыс. чел., а 23 февраля — 300 000 чел.

В Ереван прислали разбираться с ситуацией кандидата в члены Политбюро В. И. Долгих, и он даже попытался выступить перед митингующими, но его освистали, и армянская поэтесса Капутикян обратилась к митингующим с просьбой уважительно выслушать человека из Москвы. Сам факт открытого проявления неуважения к представителю Политбюро был показателен — население как минимум одной советской республики уже мало считалось с мнением Москвы.

25 февраля для участия в митингах стали свозить в Ереван людей со всей Армении, и на улицах оказались около миллиона человек.

Несмотря на просьбы областного совета ИКАО и непрерывные митинги в ИКАО и Армении, несмотря на давление «армянского лобби» в Москве, Политбюро ЦК КПСС и ВС СССР не поддавались и отказывались передавать Нагорный Карабах от Азербайджана Армении, т.к. азербайджанцев в СССР было больше, чем армян, и их реакция была бы непредсказуемой. На митинги они могли вывести больше людей.

1-й секретарь ЦК Компартии Армении К. Демирчян открыто не поддерживал митингующих в Ереване, и, выступив на митинге, спросил у толпы, неужели люди считают, будто Карабах «лежит у него в кармане». Однако, публичные заявления, о которых станет известно в Москве — это одно, а реальные дела — это совсем другое. Гигантское количество ежедневно митингующих — когда число участников исчислялось сотнями тысяч, и тем более, когда с 25 февраля начали свозить в Ереван людей со всей Армении, и число участников массовых акций достигло миллиона — а это четверть населения республики, тут все же приходится думать, что без руководства Армянской ССР дело не обошлось.

В Советском Союзе не было безработных, все взрослые трудоспособные люди имели постоянное место работы, куда было положено ходить пять-шесть дней в неделю, и когда сотни тысяч людей вместо того, чтобы ходить на работу, неделями ходили на непрерывные митинги, но при этом никого не увольняли и всем платили зарплату — это говорит о том, что сотни директоров заводов и секретарей парткомов или сами давали людям отгулы для участия в митингах, или сами пригоняли их на митинги, или даже получали соответствующие разнарядки сверху, кто и сколько должен прислать участников.

Трудно поверить, что практически вся властная и партийно-хозяйственная элита Армении действовала в обход Демирчяна. КГБ выступил инициатором процесса, но довести его до гигантских масштабов можно было только с помощью местных властей. Тут уместно вспомнить, как Демирчян попытался воспрепятствовать аресту армянских националистов, подозреваемых в совершении терактов в Москве в 1977 г.

Территориальный спор постепенно стал переходить в межнациональный конфликт.

Еще в ноябре 1987 г. в Мегрийском и Кафанском районах Армении произошли столкновения между проживавшими там азербайджанцами и армянами, и в течение ноября 1987 — февраля 1988 г. азербайджанцы стали переезжать из этих районов, всего Армению в тот период покинули более 2 000 азербайджанцев. Немного. Но это было только начало.

В 20-х числах февраля 1988 г. произошли первые вооруженные столкновения между армянами и азербайджанцами в Нагорном Карабахе — пока только с применением охотничьего оружия, но уже с трупами. 22 февраля возле деревни Аскеран в ходе столкновения с армянами были убиты двое азербайджанцев.

27-29 февраля произошел армянский погром. О готовящемся погроме было известно заранее.

Первого секретаря Бакинского горкома КП Азербайджана Ф. Мусаева и 1-го секретаря Сумгаитского горкома Д. Муслим-заде из-за напряженной обстановки отозвали из отпуска за неделю до начала погрома — 20 февраля. Том де Ваал, лично встречавшийся с Мусаевым, пишет про него в книге «Черный сад»: «Он вернулся в Баку и увидел, насколько напряжена обстановка в городе: «Кто-то явно провоцировал людей, пропаганда работала вовсю». В тот же вечер под нажимом Мусаева горком партии принял решение об ограничении въезда в Баку. Были сформированы группы дружинников, которые патрулировали улицы, внимательно следя за ситуацией в армянском квартале».