Павел Осипов - В НЕБЕ КАСПИЯ записки летчика

– Сынки, рыбачков-то спасли, а как же коней?

– Будем летать, следить за льдиной, подкармливать их, – затягивая шлем, ответил Орлов.

Старик с тоской смотрел в юношески весёлое лицо лётчика своими бесцветными глазами.

Орлов, дружески похлопав по плечу озабоченного старика, уверенно продолжал:

– Не горюй, дед, эти кони ещё не раз промчат рыбаков по ледовым дорогам Каспия!

В жизни авиаторов, обслуживающих каспийских рыбаков, много неожиданностей. Мне припоминается одна из осенних путин. Тёплые дни, притихшее море и всюду, куда ни кинь взор, – паруса, паруса…

В такие погожие дни пилоты, летая над рыболовецким флотом, направляют его на обнаруженные рыбные косяки. Ловцы берут тогда богатые уловы, а разведчики отыскивают новые скопления рыбы.

И вдруг ночью, будто подкравшись, обрушивается верховый – холодный северо-западный ветер. Его леденящие струи порывами летят по морю. Вода густеет, на поверхности пятнами всплывает «сало», а к утру от берегов, устремляясь дальше в море, фронтом движется ледовая кромка. Рыбаки, опасаясь её, поспешно отступают на глубь…

Ранние неожиданные заморозки словно бросили вызов каспийским лётчикам. Им предстояло выполнять ответственную работу, которая по плечу слаженному, дружному коллективу. Моторист, техник, инженер, борт-механик, ещё на земле подготовляя самолёт к полёту, заложат основы успеха работы по спасению пострадавших в море людей, а пилоты завершат её.

…Мигающий свет то озарял, то погружал во мрак озабоченное лицо командира Черных. Он объяснял авиаторам задачу, изредка пристукивая кулаком о стол, будто фиксируя сказанное. Кратка была его речь. Но каждый пилот понимал всю ответственность, возлагаемую на него.

С рассветом, треща моторами, на старт поползли приземистые лодки. Вот, подняв за собой полоску пыли, теперь медленно оседавшую, в воздух поднялась «амфибия», пилотируемая Евгением Сидякиным. За ним стартует пилот Василий Вязанкин. Небольшие интервалы – и другие самолёты, оставляя аэродром, скрываются в хмуром небе.

Вскоре покинул землю и наш тяжёлый корабль.

Под крылом пронеслись желтоватые в извилинах ещё незамёрзши жилы рек, позолоченные морозом буйные камышовые заросли, подёрнутые льдом озёра и, наконец, открылся ветреный Каспий, на котором нам предстояло произвести глубокую разведку.

Неведомая картина предстала перед членами экипажа, впервые попавшими в море, – вторым пилотом Константином Цыплаковым, бортмехаником Петром Поповым и радистом Анатолием Задорецким. Сильный ветер врывался в раскрытые упругие паруса реюшек, приёмок и гнал их по всклокоченному, словно кочковатому, морю – то ловцы вели свои суда вдоль ледяной кромки к Главному банку – каналу, ведущему в Волгу.

Хлеставшие волны обмерзали на бортах лодок, и они, убелённые льдом, походили на стаи лебедей.

На много десятков километров растянулись караваны судов, совершавшие смелый переход.

Как ни быстро шли рыбаки, лёд всё же настигал их. Некоторые решительно пробивали судами ледяной панцырь и, вырываясь на простор, продолжали путь. А к тем, кто застревал, лётчики направляли пароходы.

– Что за бесстрашный народ рыбаки, – удивлённо сказал бортмеханик. – Идут, идут вперёд, и лёд им ни по чём.

В стороне над кромкой прозрачного льда скренилась реюшка. Подлетев, мы увидели, что её срезало льдом. Обитатели судна пытались выйти к берегу. Но лёд рушился. Два рыбака вынуждены были, чтобы удержаться, лечь на него.

«Как помочь им? – подумали мы. – На воду не сядешь: самолёт сухопутный. С воздуха не подхватишь. И сброшенная посылка не спасёт».

Немедля мы повернули в Гурьев.

А там на аэродроме стояла амфибия Андрея Ивановича Осипова. Старый морской волк второй десяток лет встречается со своенравным морем. Вначале летал бортмехаником, а затем стал пилотом всё на том же гидроплане. Внимательно выслушав нас, он сказал:

– Спасибо. Сейчас полечу.

Только и услышали от него. Но мы верили, что сама работа красноречивее оратора скажет за Осипова.

…Мы взлетели вслед. Кружась, наблюдали, как лётчик, дорожа жизнью рыбаков, искал пути спасения их. Во льду зияла единственная небольшая разводина со ступенями, похожими на опрокинутую лестницу. Гидросамолёт прочертил по воде длинные белые усы пены, и снова поднялся. Так пилот прикинул раз, ещё раз и сел. Боковой ветер разворачивал нос самолёта, как флюгер, поперёк разводины. Обламывая тонкий лёд, пилот с бортмехаником Сызрановым, проталкивали самолёт и подбирались к лежащим на льду рыбакам.

«Труден будет взлёт, – подумали мы, – маловата разводина. Не одно желание, но и тонкое мастерство нужно приложить, чтоб льдом не срезать днище самолёта…»

Вечером, когда зажглись огни, пилоты вновь собрались в своей комнате, поделились впечатлениями, составили донесения.

Вскоре карта Северного Каспия заполнилась значками. Жирно очерченная синяя линия тянулась по местам, где на море проходила ледовая кромка. Красные точки указывали на зажатые во льдах суда. Взглянув на карту, легко было определить, что происходит на море.

Командир подвёл итоги лётного дня, отметил нечёткости, мешающие дальнейшей работе, и поставил в пример действия пилота Андрея Осипова, перевёзшего с моря гибнущих рыбаков.

Возвышенные чувства наполняли меня, выгоняя усталость, радостно было видеть спокойные весёлые лица товарищей, в которых отражалась сила коллектива, способная побороть стихию.

… В одну ночь образовался на море лёд и быстро спустился от берегов к югу. Но креп он слишком медленно, не давая возможности производить посадку даже лёгким «амфибиям».

Маленькие «амфибии» и большие воздушные корабли продолжали вести наблюдения за ледовой обстановкой, снабжали рыбаков продуктами.

Как-то раз, находясь с экипажем в разведке, я направлял самолёт от одной знакомой лодки к другой. Подлетая, подавал сигнал, а бортмеханик Попов сбрасывал посылки.

– Слева ещё, – сказал мне Цыплаков, указывая на лодку.

– Приготовить две посылки, – подал я команду.

Тем временем самолёт быстро сближался с лодкой.

Мы ясно видели, как у её кормы на льду показался человек и точно подпрыгивал, перебирал ногами.

Пора было бросать посылку. Я нажал на сирену и… тут же крикнул:

– Отставить!

Но две посылки уже шлёпнулись у кормы, где на шесте обвисли обрывки материи вместо человека. Когда-то эти обрывки были подняты над лодкой, как сигнал бедствия.

Быстро оправившись от столь неожиданного самообмана, мы поняли, что рыбаки покинули лодку и их непременно надо найти.

Впереди, на пути к берегу, зияла огромная разводина, а перед ней чернело несколько мелких. У одной из таких разводин мы заметили двух рыбаков. Сбросили им посылку, в которую вложили записку: «На берег выйти нельзя, ожидайте, к вам сядет маленький самолёт».