Николай Зенькович - ЦК закрыт, все ушли... [Очень личная книга]

9 сентября. Весь день печатал на машинке. Вчера звонил Асиф Гулиев из Баку — однокурсник по ВПШ. Он тоже безработный, здание ЦК Компартии Азербайджана опечатано, ждут съезда. Очень плохи дела у Поляничко, нашего общего знакомого, второго секретаря ЦК Компартии Азербайджана. Асифа вроде приглашают на работу в Верховный Совет, советуется, как поступить. Конечно же идти. Утешал, просил не вешать нос. Сказал, что я для него как брат. Приглашал в Баку.

Сегодня нас пригласили к 14.00 в пятый подъезд в комнату 418. Руководителей подразделений и отделов уведомляли о предстоящем увольнении под расписку. Через два месяца — расчет. К 9 ноября. Подарок и поздравление к празднику 74-й годовщины Великого Октября. Вроде бы Секретариат ЦК принял такое решение вопреки распоряжению Силаева. Посмотрим. Ясно только одно — зарплата 20 сентября. Следующая, то бишь.

Звонил сегодня Анатолий Набатчиков— бывший корреспондент «Известий» в Монголии. Пару лет назад я был в этой стране во главе делегации работников ЦК КПСС. Потом у него закончился срок заграничной командировки, и он вернулся назад в редакцию. Его должность входила в учетно-контрольную номенклатуру должностей ЦК КПСС. Мне приходилось заниматься его трудостройством после возвращения из Монголии. А теперь вот какой пассаж. Я сам безработный. Он спецкор в «Известиях». Тоже обещал помощь и поддержку.

Собрались сегодня своим пресс-центром в пятом подъезде. Фомин, как всегда, притащился через час. Тягостное настроение. Никто не знает, что ждет впереди.

Спросил у Яшина — он был секретарем партбюро отдела— кто из наших нашел работу. Андриянов — вернулся в свою «Рабочую трибуну», но уже на должность обозревателя. А был первым замом главного редактора. С этой должности и пришел первым замзавом идеологического отдела. И чего поперся в ЦК в 55 лет? Лишился всего. Правда, в редакции могут быть кадровые перемены. Васьков вернулся в правительство Москвы. Он пришел помощником Дегтярева — заведующего идеологическим отделом — из Моссовета, где был секретарем парткома. Там его знают. И Егинбарян написал заявление об уходе по личной просьбе. Да, еще Стрекалин ушел в какую-то фирму. И все.

10 сентября. Вчера Пташкина заказала мне пропуск на сегодня в шестой подъезд. Думал забрать стенографические бюллетени для делегатов XXVIII съезда (через пару десятков лет коллекционеры задрожат!), кое-какие книги, стенограмму пресс-конференции Гидаспова и Нерознака. Увы, все исчезло. Кабинет пуст, ни единой бумажки, ни одной книги.

С утра ездил в «Правду», надо было отправить в Минск кое-какие материалы. Как и в прошлый раз, милиционер внимательно изучил удостоверение и не пропустил.

— Кто дал указание не пропускать по удостоверениям ЦК? — спросил я.

— Администрация издательства. Велено по синим и красным удостоверениям не пропускать.

Администрация — это директор издательства «Правда» Вячеслав Петрович Леонтьев, который десять лет работал в Управлении делами ЦК. Милиция обслуживает издательство по договору. Издательство платит милиции. Оно и заказывает музыку.

На работу шла знакомая женщина из отдела корсета «Правды». Она и взяла пакет.

После этого поехал в ЦК. Пропуска выдают на бланках российского Совмина рядом с третьим подъездом. На обороте — время выхода из здания, с указанием часов и минут и подписью заказывавшего пропуск. В ЦК был другой порядок, более демократичный. Отметка о посещении не требовалась. Из комендатуры звонили на пост, и там заполняли бумажку, которая оставалась на посту. Посетитель мог быть в здании хоть до десяти вечера. При выходе постовой перекладывал бумажку в ячейку использо-ванных. И вся процедура. Никаких отметок о часах и минутах.

Но это к слову. Прошел. Начал делать звонки, говоря языком функционеров.

Позвонил референту Горбачева Виталию Семеновичу Гусенкову. Длительное время он был референтом Генерального секретаря ЦК КПСС Горбачева, а референтом президента стал совсем недавно — пару месяцев назад. У нас с ним были прекраснейшие отношения. Несколько раз он давал мне поручения, характер которых не оставлял сомнений в том, что он обслуживал Раису Максимовну. Сколько он пересылал мне писем, адресованных ей. А сколько было более тонких дел, о которых я никогда не расскажу. Его дача в Успенском была через одну от моей. При встречах мы раскланивались, улыбаясь друг другу.

Как-то он сказал, что в случае необходимости будет рад помочь мне.

И вот такой момент наступил.

— Виталий Семенович, здравствуйте. Завис я, Виталий Семенович.

— Так, так, — ледяным тоном произнес он. — Скажу вам откровенно: не стройте никаких иллюзий. Ко мне уже обращались несколько человек, и я им не помог. Не знаю, не знаю...

Я не узнавал Гусенкова. Всегда предупредительно-вежливый, корректный, он говорил сухо и холодно.

— Извините, Виталий Семенович, — пролепетал я. — Извините.

В последний миг что-то изменилось:

— Как вас найти? Дайте ваш квартирный телефон.

Я назвал. По-моему, чисто протокольный прием.

Чтобы отвязаться.

Позвонил по вертушке Авраамову, главному редактору «Журналиста», где я с конца прошлого года член редколлегии.

— А, Николай Александрович! — обрадованно-приподнятым голосом произнес он. — Как дела, как настроение?

— Да вот так, Дмитрий Сергеевич, безработный. Сижу дома.

— Ну, мы вас в обиду не дадим. Мы вас очень уважаем. Правда, из членов редколлегии мы вас вычеркнули. Те, кто выше вас, сказали: вы уже никого не представляете. Но вы к нам приходите, посидим, потолкуем...

Как будто он с кем-то согласовывал. Попробуй кого-нибудь сейчас найти! Тем более что он сам подал заявление о выходе из состава редколлегии «Правды». Еще до путча. Ведь журнал «Журналист» товарищ Леонтьев в свое время не стал печатать за его антикоммунистическую позицию. Я тогда Авраамову позвонил, объяснил, что моей вины здесь нет, и он подтвердил, что против моего членства в коллегии «Журналиста» он не возражает. Наоборот.

Через пять минут он. позвонил:

— Какой оклад у вас был?

— С компенсацией 840 рублей.

— Ясно.

Позвонил Алексею Александровичу Яновичу. Он — заведующий отделом Верховного Совета СССР. Земляк. Герой моих двух социологических эссе.

— Никаких мест у меня нет. Сами сидим на сковородке. Реорганизация. Новое штатное расписание со второго октября. Что там будет, кто останется, неизвестно. Думаю, до замера черепов не дойдет, но личные дела изучать будут с пристрастием.

— Извините, Алексей Александрович, за беспокойство.

Вот такой печальный результат. Да, еще был звонок Ивану Ивановичу Жукову. Он выслушал и в московской манере:

— Позвоните на следующей неделе.