Дэвид Шефф - GAME OVER Как Nintendo завоевала мир

Когда стало известно о прибытии Пажитнова в Аламеду, его всюду стали преследовать представители различных компаний. Он не доверял им, придерживаясь мнения, что видеоигровой бизнес был полон нечестных людей. Алексей продолжал работать с Джилмэном Луи и Филом Адамом, при этом по-прежнему считая Хэнка Роджерса своим лучшим другом за пределами России. Многие люди льстили ему по поводу новых игр и программ, и только Роджерс всегда говорил то, что думал. Если игра не нравилась ему, он легко мог назвать ее «отстоем». Пажитнова иногда смущало это, но он понимал, что может доверять Роджерсу. Вместе с Похилько они подписали контракт на работу в штате BPS, параллельно поддерживая рабочие отношения со Spectrum Holobyte.

Совместно оба русских приняли решение навсегда уехать из СССР. Хэнк Роджерс помог их семьям перебраться в Америку, а также выдал авансы на обустройство в первое время. Жена Алексея Нина однажды уже посещала Соединенные Штаты. По возвращении друзья просили ее рассказать об Америке, но в ответ она лишь молчала и плакала. Пажитнов знал, что вместе они смогут начать здесь новую жизнь, но он переживал о своем пожилом отце, который никогда бы не согласился покинуть Москву.

Пажитнов нашел квартиру в пригороде Сиэтла, неподалеку от офиса Bullet-Proof и штаб-квартиры Nintendo. Похилько обосновался в Пало-Альто, где продолжил работу над Elfish и начал изучать психологию в Стэнфордском университете.

Пажитновы переехали в удобную квартиру с двумя спальнями, расположенную на втором этаже многоквартирного жилого комплекса под названием «Озера». Алексей, смеясь, говорил, что вода в «озерах» желтая и мутная, там водится много крикливых уток и гусей. Но его дети были в восторге от возможности бегать за птицами и белками. Нине потребовалось время, чтобы освоиться в США. Как только дети были пристроены в школу, она решила поискать работу в академии; в крайнем случае, она всегда могла устроиться учителем русского языка. Алексей тем временем работал над новыми играми. Несмотря на то что он иногда вспоминал об отце, его жизнь была прекрасна.

Идеи для игр по-прежнему приходили Пажитнову в самые неожиданные моменты. Однажды он проезжал сквозь густой прибрежный туман по узкой дороге, которая поднималась в гору среди калифорнийских мамонтовых деревьев. В какой-то момент дорога стала настолько крутой, что ему пришлось перейти на первую скорость, крепко сжать руль и, затаив дыхание, ехать вперед. На подъезде к самой крутой части холма, где исчезали последние остатки тумана, дорога будто шла вертикально. Там же находился грязно-желтый дорожный знак с надписью «ХОЛМ». Под этой надписью кто-то небрежно добавил единственно верный комментарий: «НЕ НАВРАЛИ».

За знаком была верхушка холма и поворот направо. Еще дальше был виден массив хвойных деревьев с пепельного цвета стволами и синеватыми иголками. В воздухе стоял запах хвои, который не сможет передать ни один освежитель воздуха. Пажитнов вдохнул полной грудью. Этот лесной Эдем был естественным ландшафтом для его нового дома, Тихоокеанского северо-запада, где великолепная природа существовала прямо в городе, на расстоянии километра от торговых центров и прекрасных суши-баров.

Пажитнов снизил скорость и стал смотреть в окно, любуясь верхушками деревьев, колыхавшихся от восточного ветра. За машиной был виден густой туман, напоминавший белую глазурь на торте. Он остановился на обочине, выключил двигатель и вышел из машины. Вытянувшись, он наблюдал, как вечернее солнце сквозь хвою освещает столбы пыли в воздухе.

Сунув руки в карманы серой парки, Пажитнов зашагал в лес. Солнце постепенно садилось, деревья становились выше, а лес — гуще. Не было слышно ничего, кроме его шагов и звуков леса.

Вскоре он заметил нечто странное. Из-под серо-черной коры деревьев как пузыри из трубки струились потоки крошечных многоугольников. Приземляясь на землю или кору, они пробуривали небольшие воронки, из которых будто бы вытекала ртуть. Ручейки стекали в овальное углубление и превращались в озеро, напоминавшее своей гладкостью и блеском зеркало, хотя и не обладавшее отражающими свойствами. Пажитнов заворожено наблюдал за происходящим; когда он пошел обратно к машине, лес уже почти полностью потонул во тьме.

По пути с холма Пажитнов погрузился в мысли о разнице между вымышленным ночным лесом и тем, что действительно там происходило. Он пришел к выводу, что воссоздание эмоций, сопровождающих тот опыт, — действительно прекрасная задача. По дороге он представлял видеоигру, которая сможет смоделировать не только процесс исследования, но и переживания, вызванные поисками в темноте; эмоции, знакомые каждому из детства. «Да, — сказал он. — Это была бы интересная и замечательная игра».

В индустрии, которая была известна своей крайностью и преувеличением, в 1993 году смогла выделиться одна игра. Дети затаили дыхание, а родители волновались особо, поскольку близился Смертельный Понедельник — день, когда домашняя версия игры Mortal Kombat , созданная изначально для игровых автоматов, должна была поступить в магазины. Mortal Kombat была самой глупой, скучной и жестокой игрой, и она была бешено популярна. Вся игра заключалась в беспрестанном нажатии одной кнопки, дабы до смерти избить одного из мускулистых и омерзительных бойцов. Если эта игра и преподносила какой-то урок, то лишь тот, что милосердие ошибочно; вы избивали своего противника до бессознательного состояния, а затем должны были прикончить его. Вы могли вырвать из груди противника все еще бьющееся сердце или оторвать его голову вместе со спинным мозгом от тела, а затем, словно трофей, выставить на показ.

Acclaim Entertainment, создатели игры, анонсировали четыре версии Mortal Kombat — для Super Nintendo, Game Boy, Genesis и Game Gear. Это послужило неопровержимым доказательством того, что Nintendo более не обладала той степенью влияния, которое она когда-то имела. Acclaim была одним из самых плодовитых, успешных и лояльных к Nintendo лицензиатов, но как и большинство других лицензиатов, она подписала контракт с Sega, и Nintendo с этим уже ничего не могла поделать.

Очевидно, что Nintendo это не нравилось. Теперь пользователей сеговских систем было примерно столько же, сколько пользователей нинтендовских систем, а бренд самой Sega, как считалось, обладал привкусом крутизны. NCL по-прежнему зарабатывала больше денег, по большей части из-за Game Boy, но в шестнадцатибитной гонке ей приходилось бороться. Если и существовали какие-то сомнения, то прошедшие два месяца после выхода Mortal Kombat все ясно продемонстрировали. Было продано три миллиона копий Mortal Kombat , поставив рекорд для 16-битных игр, а более жестокая версия для Sega продавалась гораздо лучше версии для Nintendo — в пропорции два к одному.